Федор Толстой - Записки графа Федора Петровича Толстого
- Название:Записки графа Федора Петровича Толстого
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Российский государственный гуманитарный университет
- Год:2001
- Город:Москва
- ISBN:5-7281-0332-9
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Федор Толстой - Записки графа Федора Петровича Толстого краткое содержание
Часть «Записок» была опубликована в 1873 г. в журнале «Русская старина» со значительными редакторскими сокращениями и правками. Была опущена почти половина текста рукописи, где Толстой довольно резко критикует нравы высшего света екатерининской эпохи, дает далеко не лестную характеристику императору Павлу I и его сановникам, подробно рассказывает о своих учебных плаваниях в 1800–1801 гг. в Швецию, Норвегию, Данию и Финляндию во время обучения в Морском кадетском корпусе.
Ф. П. Толстой принадлежит к той замечательной плеяде отечественных деятелей культуры, которые составляют славу России. Чем бы Толстой ни занимался — медальерным искусством, скульптурой, графикой, силуэтом, живописью, — он везде смог достичь больших успехов и доныне по праву считается одним из лучших художников первой половины XIX в. Художественные занятия не помешали Толстому не только интересоваться общественно-политическими событиями, но и принимать в них активное участие. В 1810 г. становится масоном, а вскоре и сам возглавляет масонскую ложу «Избранный Михаил». Почти одновременно он становится членом, а затем одним из руководителей тайного общества «Союз благоденствия». Толстой был знаком со многими писателями, поэтами, художниками и композиторами. Его знаменитый салон в разное время посещали А. С. Пушкин, В. А. Жуковский, Н. И. Гнедич, Ф. Н. Глинка, А. Н. Верстовский, Н. В. Гоголь, И. С. Тургенев, И. А. Крылов, М. И. Глинка, А. Н. Майков, А. Ф. Писемский, Т. Г. Шевченко, К. П. Брюллов и многие другие. Частыми гостями были декабристы К. Ф. Рылеев, А. А. и Н. А. Бестужевы, С. П. Трубецкой, Н. М. и А. Н. Муравьевы, С. И. Муравьев-Апостол.
Для всех интересующихся историей и культурой России.
Записки графа Федора Петровича Толстого - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Изображение и весь механизм этого столика и коляски выдуман и исполнен мной. Не говоря об многих других вещах моего увеселительного физико-механического кабинета, как, например, свечи и лампы, которые тушатся и зажигаются по моему приказанию, так и в виде античных больших курильниц вазы на треножниках, которые по моему приказанию распространяют благоухания.
Я скажу еще об одном фокусе, который заслуживает быть упомянутым по своей оригинальности. Я даю одному из зрителей выбрать из цельной колоды одну карту и держать ее у себя, не показывая мне, и приношу полную десть [702]чистой голландской бумаги [703]и даю [ее] и ножницы зрителю, выбравшему карту, предложив ему, когда я уйду, чтоб он выбрал из дести какой ему угодно лист, и из этого листа в коем угодно ему месте вырезал бы из бумаги точно такой же величины бумажку, как карта, и удержал бы у себя, а сам ухожу. Когда зритель исполнит это, тогда я возвращаюсь к зрителям с небольшим — в величину карты — красного дерева пустым ящичком с крышкой, который, отдавая ему в руки, прошу положить вырезанную бумажку на дно его и вслед за этим закрываю крышку и, оставляя ящик у взявшего карту, ухожу и приношу маленький плоский весь стеклянный ящик в величину карты, прошу взявшего карту вынуть из деревянного ящика вырезанную положенную им туда бумажку, а сам, раскрыв стеклянный ящик, прошу его положить ее туда и закрываю тотчас крышку, передаю или ставлю стеклянный ящичек на столик Минут через 10-ть на этой бумажке оказывается в контурах та карта, которую он взял и которую я вынимаю из ящика и отдаю ее для сравнения с картой, которую он взял. В этом фокусе играет главную роль химия. К этому фокусу дала мне средства моя охота составлять разноцветные химические чернила, которые, добывая, я нечаянно открыл то средство, посредством которого я исполняю этот фокус.
Я всегда любил домашние театры, и теперешняя моя квартира, хотя с небольшою залою, дала мне средство устраивать небольшие пьесы нашего репертуара, декорации и занавеси. Все это писал я сам так, что их очень хвалили. Актерами были мои домашние — жена, старшая дочь — в пиесах, в которые входили роли детей, сестры жены, мой брат Константин и некоторые из наших коротких знакомых. Посещавшие наши вечера поименованные литераторы и короткие приятели, бывавшие также и на этих пиесах, находили игру наших домашних артистов очень удовлетворительною, и у нас давались пиесы почти каждые две недели, а иногда и чаще.
Несмотря на это развлечение и занятия по службе, я не забывал главного моего стремления к моему образованию и изучению художеств.
[ Не помню, в котором году; живши в Царском Селе с моим семейством, где жил и родной мой дядя Андрей Андреевич Толстой ] служивший советником Сарскосельского правления, человек очень ограниченного ума и совершенно без всякого образования, не строго дороживший своей честию, женатый на девице Барыковой [704], очень хорошо воспитанной, очень умной, с тремя малолетними дочерьми, из коих последняя еще на руках, а первые немного постарее моих двух [ дочерей ] Лизы и Маши [705].
В молодости дядя служил в гвардии сержантом [706]и при императрице Екатерине II-ой был выпущен капитаном армии в какой-то полк легкой кавалерии, где впоследствии во всю свою службу считался одним из лучших конных офицеров. При императоре Павле I-м был эскадронным командиром в чине полковника, [ чем был и при вступлении на престол Александра Павловича]. В это царствование однажды генерал-лейтенант инспектор гвардейской кавалерии Баур, известный распутством и грязными поступками, любимец и друг великого князя Константина Павловича, с которым вместе он самым гадким и подлым образом развратничал и забавлялся, был послан инспектировать тот полк, в котором служил Андрей Андреевич, и вместе с тем выбрать солдат лучше обученных, выпреных [707]и совершенно знающих должность для перевода в гвардейский уланский, полк.
Окончив ревизию и необходимые по этому учения, инспектор выбрал целиком до одного солдата весь эскадрон, командуемый дядею, на перевод в гвардию, окроме самого эскадронного командира, которого фигура ему не понравилась.
На другой день поутру, когда в квартире инспектора в зале перед кабинетом собрался весь его штаб, командир инспектированного полка и офицеры, ожидая выхода инспектора, вошел в залу оскорбленный поступком Баура граф Толстой. Не говоря ни слова и не останавливаясь, прошел прямо к двери кабинета, отворив ее, туда вошел и запер за собою. Тут вскоре послышался громкий и резкий разговор между Бауром и графом Толстым, весьма крупный разговор, который все усиливался, наконец обратился, хотя в короткий, но очень горячий спор, вслед за которым в кабинете раздался гул сильной пощечины, после чего тотчас отворилась дверь кабинета, из которого вышел в залу скорыми шагами весь расстроенный Баур и, обратясь к присутствующим, сказал: «Господа, Толстой наделал мне грубости и даже осмелился мне угрожать». Тогда наш дядя, вошедший вместе с Бауром, [ тоже ] обратясь ко всем, громко произнес: «Неправда, я не грозил ему, а [ дал ему ] оплеуху, следы которой всем вам ясно видны на его щеке». Разумеется, что эта история кончилась разжалованием дяди в солдаты. Как долго длилось наказание, не знаю, но когда был прощен, то вышел в штатскую службу.
Окроме семейства дяди мы [ нашли наших ] знакомых [ и родственниц, живущих ] нынешнее лето в Сарском Селе — живших вместе вдову маркизу Вильеро, урожденную графиню Апраксину, и родную ее племянницу, тоже вдову, генеральшу Пашкову [708]. Они обе меня очень любят, и я с ними почти всякий день видаюсь.
[ Познакомился ] с домом Захоржевского, начальника Сарского Села [709][ и с его сестрою, которая жила вместе с ним. Захоржевский потерял ногу в Отечественную войну Этот человек содержал Царское Село и сад в нестерпимо изумительной чистоте, так что кусочек бумажки нельзя было бросить на улице, и каждый, ходя в саду, видел за собой мужика с метлой, который тотчас же заметал его следы. А как большая часть этих мужиков были босые, то я видел одного, ходившего за мною, который, наколов себе ногу, продолжал заметать за мною следы, и потому я перестал ходить в сад, а гулял в окрестности его.
Захоржевский выходил из себя, когда кто-нибудь вступал на траву, и многие из молодежи, чтобы бесить Захоржевского, завидя его, с намерением входили на траву, и Захоржевский, забыв о своей деревянной ноге, с запальчивостию спешил догонять убегавших, которых догнать не мог. ]
[ Живут там ] Лонгиновы [710], очень хорошие люди, а особливо он, прекрасной души и очень умный человек, умевший проложить себе [дорогу] к весьма значительному посту из дьячков при английском посольстве. Граф Воронцов [711], наш посланник при великобританском дворе, заметил его способности, дарования и деятельность, очень его полюбил и вывел в чины. А когда императрице Елизавете Алексеевне понадобился секретарь, то Воронцов рекомендовал его [712]и он был принят и теперь находится [ при ней], и она им чрезвычайно довольна.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: