Пегги Гуггенхайм - На пике века. Исповедь одержимой искусством

Гости к нам в «Тисовое дерево» приезжали нечасто, и я вела очень одинокую жизнь, все больше и больше тоскуя. Я почти впала в меланхолию. Длинные зимы, когда заняться было нечем, кроме как сидеть в четырех стенах, гулять по грязи или играть в теннис и мерзнуть, лишали меня какой-либо активности. Единственную отраду я находила в чтении. Я перечитала «Анну Каренину», мою любимую книгу, «Войну и мир», «Грозовой перевал», романы Генри Джеймса, все романы Дефо, которые мне дал Гарман, «Дневник» Пипса и жизнеописание мужа графини Толстой, написанное ей самой. В какой-то момент я даже начала подражать ее немыслимой жестокости и вести себя как она. По вечерам я читала детям вслух «Робинзона Крузо» и «Последние дни Помпеи». Я тратила огромное количество времени на покупку еды — я все время что-то забывала и по нескольку раз в день ездила на автомобиле в город. Эмили изредка навещала нас, но ей всегда казалось, будто Гарман ей не рад, хотя он и говорил: «Эмили, рядом с тобой я чувствую себя желанным гостем».

Как-то раз я предложила Эмили, которая всей душой ненавидела теннис, сыграть партию, из-за чего она пришла в ярость и пригрозилась сломать все теннисные ракетки в доме, если я еще раз ей это предложу. У меня дома было несколько ракеток, которые я взяла на пробу из магазина в Питерсфилде, и я в страхе поспешила вернуть их обратно продавцу. Но Эмили любила детей, а они души не чаяли в ней. Она умела найти общий язык с людьми любого возраста.

Несколько раз к нам приезжали Джеки и Рикуорд. После своего переезда в Англию нас навестили Лоуренс и Кей, но Гарман решил больше с ними не видеться, поскольку не верил в эту притворную дружбу. Мы с Кей терпеть не могли друг друга. Один раз приехала Джуна, и несколько раз — Дороти Холмс. Бывали у нас и Моррисы, хотя они нечасто наведывались в Англию. Однажды к нам приехали Мюиры с их странным ребенком-вундеркиндом, который в возрасте восьми лет виртуозно играл на фортепиано. Один раз приехала Мэри, один раз Филлис — она подхватила грипп, и после этого мы долго не встречались. Большую часть времени я жила одна, если не считать семьи Гармана, которых я видела часто. Мне нравились Лорна с ее мужем и брат Гармана, фермер. У Гармана был друг по имени Уилсон Плант, который служил в британских колониальных войсках на западном побережье Африки посреди буша. Там он читал книги Джойса и Джуны Барнс и был в курсе современных тенденций. Он навещал нас в каждый свой отпуск.

В чем моя новая жизнь не уступала предыдущей, так это в пейзажах. Меловые холмы были так же хороши, как и вересковые пустоши, только ходить по ним было безопасней: меньше шансов заблудиться или утонуть в трясине. Они раскинулись на многие мили, и хотя вид они предлагали не такой разнообразный, как в Дартмуре, здесь было не менее красиво, а растительность и дикие цветы явно затмевали флору Девона. Мы часто гуляли по холмам и иногда ездили на лошадях. На автомобиле можно было доехать до самой высокой точки, оставить его там и часами бродить по окрестностям.

В тех краях находился дом Бертрана Рассела. По-моему, он жил там с женой и маленьким ребенком. Как-то вечером он прочитал в Питерсфилде лекцию о грядущей войне, и все, что он предсказывал, довольно близко отразило суть грядущих событий. Но это пророчество не могло спасти мир от его судьбы.

Те края изобиловали фазанами, которых отстреливали в сезон охоты в лесах нашего соседа-генерала. Это был неприятный кривоногий мужчина, который владел в окрестностях самыми большими угодьями с псевдоелизаветинским поместьем. Мы часто ходили на долгие прогулки, имея полное право ходить по его землям. Как-то я гуляла там с Пегин и Дебби, и Робин, наш силихем-терьер, стал гоняться за фазанами. В поле мы встретили генерала, и он накричал на нас за то, что мы не держим пса на поводке. Он был так груб, что Гарман хотел письменно потребовать от него извинений, но не смог придумать, как меня назвать. Дебби предложила «дорогая Пегги». В итоге мы отступились.

Поскольку мы не были женаты, местное дворянство не жаловало нас визитами, — слава богу, — и сами мы к ним не навязывались.

На окраине нашего участка стоял красивый лес. Ранней весной он зарастал черемшой, а позже — колокольчиками, дремой, ирисами и странными цветами, похожими на орхидеи. Эти цветы контрастно отличались от клумб и альпийских горок, которые высаживал Гарман. Дети любили искать птичьи гнезда; днем по округе разносились райские крики кукушки, а по ночам пели соловьи. Больше всего детям нравилось голышом гулять по саду и купаться в бассейне.

Питались мы плохо, поскольку Джек, наш садовник, привел к нам дом в качестве кухарки свою невесту, Китти. Она умела готовить только йоркширский пудинг да жареного фазана. Я решила научить ее кулинарному искусству и пригласила для этого Уохаба, давнего друга Джона, который ходил в одну школу с Дороти. У нас началась настоящая фиеста. Целую неделю мы каждый день делали по четыре блюда. Чтобы подать пример Китти, я сама научилась их готовить — а это был мой первый кулинарный опыт. До тех пор я не пыталась приготовить ничего, кроме яичницы.

Мы готовили восхитительные блюда и проверяли их на Гармане. Ему все нравилось, и он говорил, что ему все равно, кто что приготовил. К концу десяти дней стало ясно, что я явно лучший повар, чем Китти. Я едва смогла заставить ее добавлять в еду нужное количество соли и перца, что считала большим достижением. После этого на нашем столе стала появляться вкуснейшая paella [28] паэлья ( исп. ). , boeuf en daubes [29] тушеная говядина ( франц. ). , испанские омлеты, луковый суп, coq au vin [30] петух в вине ( франц. ). и курица в шерри. В тех редких случаях, когда я куда-то ездила, я привозила для Китти новые рецепты.

Вскоре после этого Китти и Джек обручились в церкви Питерсфилда. Это было волнительное торжество, на котором Пегин с Дебби выступали в роли подружек невесты. Бедная Китти не знала, чего ожидать, поэтому ужасно переживала, и еще сильнее переживал Джек — потому что знал, чего ожидать. Они уехали в медовый месяц, а когда вернулись, рассказывали обо всем на свете, кроме того, из-за чего они, собственно, так переживали. Они были счастливы вместе и наполняли коттедж атмосферой любви. Гарман пристроил для них крыло к кухне. К счастью, детей они завели много позже.

Той зимой, когда Лоуренс жил в Девоншире, он потерял своего отца, дядю и Клотильду. Его сестра умерла в Американском госпитале в Нейи, где обследовался Джон. Как ни странно, погибла она при аналогичных обстоятельствах, не выдержав анестезии во время операции. Лоуренс был совершенно разбит, и когда я увиделась с ним вскоре после этого, мои соболезнования он воспринял с агрессией, зная, как я ненавидела Клотильду.