Альберт Цессарский - Жизнь Дмитрия Медведева

— Что ж, запишем ваши показания…

— Нечего мне показывать, — угрюмо буркнул Амвросий.

— Дети мрут от голода. Монахи закапывают серебро. Вы спокойно наблюдаете, и вас это не волнует!

Амвросий пожал плечами. В этот момент Медведеву почудились какие-то неясные звуки. Как будто и Амвросий услышал и, повысив голос, заговорил привычным проповедническим тоном:

— Сказано: не хлебом единым жив человек. Вы служите плоти. Плотью и заняты. И монахов тех не за укрытие осуждаю, а за то, что сердцем прилепились к сребру и злату. Истинное христианство служит духу святому, вездесущему, в человецех, яко во храме, обитающему.

Было похоже, что мыши скребутся за стеной. Или кто-то шепчется. Продолжая спор, Медведев теперь больше слушал эти звуки, чем старца.

— Значит, если мы, большевики, хотим накормить голодающих, — это противно воле божьей? — Медведев ощущал явный недостаток антирелигиозной аргументации и впервые в жизни пожалел, что удирал когда-то с уроков закона божьего.

— Накормить? — с презрением переспросил старец. — Похоть питаете.

В лице Амвросия произошла перемена — оно оживилось, глаза загорелись. И, потрясая сухим кулаком, он выкрикнул:

— В послании апостола Иакова: похоть же зачавши рождает грех, а сделанный грех рождает смерть!

Звуки стали отчетливее, стали похожи на всхлипыванье. Медведев уже знал, что разговор идет в должном направлении. И вдруг, как это не раз бывало с ним в трудную минуту, память сама вынесла на поверхность требуемое, где-то когда-то читанное или слышанное…

— Учите плоть уничтожать! По заветам пророка вашего Кирилла!

Амвросий побледнел. Выставил вперед подбородок, зашипел:

— Свят был Кирилл! Свят! Императора поучал!

Медведеву было уже ясно, что Амвросий действительно скопец, один из членов этой отвратительной секты, в которой увечье мужского естества превозносится как высшая добродетель.

— Не понимаю, как вас терпит рядом с собой монастырь. Как приманку? Так вы ж в ересь совращаете!

— Никого не насилую, — угрюмо произнес Амвросий, видимо сожалея, что открылся, и желая прекратить разговор.

— Ну нет! Можно и словом насиловать! Ваш Кирилл сговорился с фабрикантом, запугали темных мужиков муками ада, устроили коллективное оскопление. А потом открыли в Москве фабрику с бесплатными рабочими, которые из-за своего увечья безответно терпели рабство. Фабрикант разбогател. И вы туда же?

— Ложь, ложь богомерзкая! — выкрикнул Амвросий.

Теперь Медведев точно определил, откуда исходит беспокоивший его шум. Стремительно двинул на себя стол, рванул кольцо, ввинченное в пол у самой стены. Открылся люк. Несколько странных, призрачных фигур теснилось на ступенях лестницы, уходящей в темный колодец. Неимоверно худые, в грязных отрепьях, они тянули вверх землисто-зеленые лица и жмурились от неяркого дневного света. На мгновенье они замерли. А затем, прикрывая головы руками, с воплями посыпались в подземелье.

— Так у вас тут целый корабль! — усмехнулся Медведев. — Придется вас задержать, старче. Ну-ка в трюм, ребята! — кивнул он чекистам.

Вытащив маузер, с горящей свечой в руке, Медведев стал спускаться первым.

Деревянная рубленая лестница вела на добрые три сажени в глубину. И тут чекистам открылся подземный город — целый лабиринт коридоров с кельями и даже церковью.

Как выяснилось потом, подземный скит этот назывался «раем» и имел свою любопытную историю. В девяностых годах прошлого столетия в Балтском уезде объявился иеромонах Иннокентий, проповедовавший новую ересь: «Был потоп водяной, но будет еще огненный, и спасутся только те, которые будут жить праведно в «раю», ибо «рай» — тот же Ноев ковчег. Кто же согрешит в «раю» с женщиной, тот подобен псу и не получит спасения. Бог един, но троичен в лицах: бог — отец, бог — сын Иисус и бог — сын Иннокентий, воплотивший святого духа».

Иннокентий построил себе келью возле монастырской церкви, а его последователи вырыли вокруг подземный скит. Почти никто никогда не выходил оттуда на поверхность. В семнадцатом году, перед самой революцией, Иннокентий умер при загадочных обстоятельствах. Ходили слухи, что его отравили, что у него оказалось громадное состояние — присвоенное им имущество тех, кто умирал под землей. После Иннокентия «раем» руководили разные невесть откуда бравшиеся «святые». Последним был Амвросий.

Чекисты были потрясены картиной, открывшейся им в этом «раю». В узких извилистых коридорах, кое-где слабо освещенных жировыми светильниками, шныряли крысы, в кельях на низких нарах в кучах тряпья копошились грязные люди в чесоточных расчесах. В одной келье они увидели нескольких детишек, молчаливо играющих на земляном полу. Из темной ниши выскочила молодая еще женщина и, царапая себе лицо ногтями, хрипло закричала:

— Антихристы! Сатанинское отродье!

В другой келье они увидела седобородого мужика в лаптях, он стоял на четвереньках и надсадно мычал. Несколько раз попадался им на глаза человек в черной рясе, низкорослый, с круглой спиной и лисьим лицом. За поворотом вдруг послышалось хоровое пение. Открылась пещера, мерцающие огоньки свечей, низко нависающий мрак, выступающие из темноты сердитые лики святых на черных иконах. В центре этой подземной церкви человек двадцать стояли на коленях, обнявшись, раскачивались и пели. Пели как будто одну и ту же фразу все быстрее, все выше, все громче. Они были в трансе и ни на что не обращали внимания.

Медведев чувствовал, что у него начинает кружиться голова и от затхлого, сырого воздуха, и от гнетущей, безысходной тоски этого «рая», похожего на ад.

Обыску никто не препятствовал. «Красноармейца» нашли в самой дальней келье. Он встретил чекистов заготовленной фразой:

— Нет осуждения тем, которые во Христе живут…

Но, встретив насмешливый взгляд Медведева, не договорил.

Допросили его тут же. Он пытался выдать себя за демобилизованного солдата — документы у него были в порядке. Но очень скоро убедился, что разоблачен. Да, он сотник петлюровского войска. Фамилия его Будяк. Прибыл на связь. Сюда должен явиться из Одессы некто Орел. Фамилия это или кличка — он не знает. Задача: подготовить базу для приема из-за границы группы боевиков во главе с известным петлюровцем Моравским. А скит этот давно используется как место встреч — удобно, никто ни о чем не спрашивает и все помогают: Советскую власть тут не любят.

Будяк сообщил кое-какие интересные подробности. У французов вдоль границы от Аккермана до Нападова размещено одиннадцать так называемых информационных пунктов. Поначалу петлюровцам в переправе отказали. Представитель французского генерального штаба с презрением обозвал петлюровщину аферой и не дал ни денег, ни документов. Пришлось руководству изрядно поунижаться в Париже, прежде чем французы согласились предоставить петлюровцам последнюю возможность оправдать доверие и затраченные на них средства.