Альберт Цессарский - Жизнь Дмитрия Медведева

Поздним вечером в огороде на Брянской улице состоялся военный совет трех добровольцев черногорской, армии. План был разработан в мельчайших подробностях. Все трое были хорошо успевающими учениками — отсутствие их завтра на занятиях подозрения не вызовет. Дома хватятся не раньше вечера. Главное — беспрепятственно выбраться из Брянска. Дальше их уже никто и ничто не остановит. По железной дороге доедут до Одессы. Конечно, без билетов, под скамейками — денег в обрез. А там на рыбачьей лодке — в Болгарию, которая выступает вместе с Черногорией. Провизии на дорогу хватит — всю неделю собирали. Единственное осложнение: у них нет оружия. А явиться на войну безоружными, на иждивение к беднякам-черногорцам просто непорядочно.

И вот тут-то Митя с торжествующим видом выложил перед ошеломленными друзьями пистолет. Днем он продал на рынке новый костюм — первый свой хороший костюм, недавно подаренный отцом. И купил пистолет. Пока, правда, один на троих. Но с ним они добудут оружие в бою.

Никто из мальчиков не спал в эту ночь. Им виделись походы, атаки, слышалось могучее победное «ура-а»!..

На следующий день, к вечеру, в Орле всех троих вытащили из-под лавок вагона третьего класса и под охраной отправили домой.

Первый и единственный раз отец жестоко выпорол Митю. Мальчик не проронил ни звука, ни слезинки. И только, когда отец закричал: «Молчишь! Отца-матери тебе не жалко?» — Митя прерывающимся от сдерживаемых слез голосом сказал:

— Объедаться тут кашей с молоком, когда они там за свободу дерутся, да?

Основной пищей в доме Медведевых была гречневая каша с молоком. Всю жизнь потом для Дмитрия не было лучшего лакомства.

…Все чаще и чаще задумывался Митя над причинами несправедливости, которой был полон мир. Часами сидел в задумчивости в их с Алексеем крошечной комнатенке, тихонько подыгрывая себе на мандолине и напевая запретную песню:

А Бежица была полна слухов о подпольных организациях, о революционерах. Мальчики начинают искать таинственных и прекрасных борцов за человеческое счастье. Конечно, эти люди представляются им исключительными, особенными, ни на кого не похожими.

А в это самое время в доме Медведевых почему-то то и дело проходят обыски. Правда, на их улице почти во всех домах обыски нередки и даже привычны. В архивах местной жандармерии часто попадаются секретные донесения о конспиративных квартирах на Брянской улице. Именно тогда, вскоре после неудавшегося путешествия Мити на Балканы, однажды вечером в доме появился приехавший из Орла старший брат Александр. Отозвав в сторону Митю и Алексея, он повел их в сад и показал несколько пистолетов и патроны, которые тут же зарыл под яблоней. Мальчикам был сообщен пароль, по которому они должны будут отдать оружие в случае необходимости.

Так оказалось, что революция, которую искали мальчики, была у них в доме, рядом. Александр Медведев был членом Брянского окружного комитета РСДРП. Через некоторое время Александр приехал в Бежицу уже студентом петроградского института. Шла империалистическая война. Давно рассеялся шовинистический угар первых недель. Брянская социал-демократическая организация вела широкую пропагандистскую работу среди рабочих и военнопленных, которых немало было на заводе. В этот приезд Александр впервые откровенно и серьезно, как с равным, говорил с Митей. Он рассказал о партии, к которой принадлежал, дал прочесть «Что делать?» Ленина и познакомил с руководителем брянских большевиков Игнатом Фокиным. Теперь Митя уже сознательно участвовал в работе Брянской социал-демократической организации: расклеивал листовки, прятал оружие, бегал по различным поручениям.

Глубокий след в памяти Мити оставила встреча с австрийским военнопленным Сокалем Федором Кирилловичем, как тот сам себя называл на русский лад.

Обстановка в Бежице была тревожной. В апреле 1915 года завод, изготавливавший помимо паровозов также и снаряды, а потому имевший военное значение, посетил царь. Владельцы завода истратили на прием царя четыреста тысяч рублей. Это вызвало взрыв возмущения рабочих, чьи семьи голодали. Забастовки на заводе возникали одна за другой. В это время Митя и познакомился с австрийцем. Он искал человека, с помощью которого можно было бы доставлять на завод прокламации. За заводскими рабочими слежка была постоянная. Немало было провокаторов. В архивах охранки имеются многочисленные донесения и рапорты различных «механиков», «артельщиков» о деятельности большевиков в больничной кассе, в забастовочных комитетах, с именами и адресами. Провалы учащаются.

Группу военнопленных, обычно работавшую на черном заводском дворе, на несколько дней занарядили в заводские лавки разбивать кувалдами глыбы слежавшейся прошлогодней муки. Митя приметил коренастого австрийца с открытым и добрым лицом. По хватке в нем сразу можно было признать кузнеца, молотобойца, человека рабочего. Дробя окаменевшие, покрытые зеленой плесенью глыбы, он то и дело поглядывал на толпившуюся перед лавкой очередь, на изможденных старух, на бледных, рахитичных детишек, хмурился, покачивал головой и что-то быстро и сердито говорил своему товарищу. Митя подошел поближе как будто бы поглядеть. Уходя, он видел, как австриец поднял с земли оброненную Митей листовку и быстро сунул за пазуху. На следующий день, возвращаясь из гимназии. Митя снова завернул к лавке.

Австриец, не поднимая на него глаз, тихо проговорил:

— Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Русские и австрийские, да?

Пленный присел в сторонке покурить.

— Учитесь русскому языку?

Австриец поглядел ему в глаза прямо и открыто.

— Учусь революции.

Через несколько дней австриец получил от Мити пачку листовок.

Так началось их знакомство, которому суждено было продлиться на много лет и в обстоятельствах самых необычайных.

В седьмом классе гимназии Митя страстно увлекся литературой, театром. Он посещает литературные диспуты, играет Хлестакова в гимназическом спектакле, не пропускает ми одной репетиции гимназического оркестра. И конечно, влюбляется и ночи напролет сочиняет стихи, которые, впрочем, потом никому не показывает.

Но самой заветной мечтой Мити все же оставалась мечта о лесе. Любовь к лесу жила в нем давняя, глубокая, неизбывная. Она началась с той детской поры, когда они с матерью уходили в лес за хворостом, в зеленую чащу, подступавшую к самой Десне. Отдыхая у тяжелых вязанок, они подолгу слушали шорохи и шелесты леса, голоса птиц. Мать учила его распознавать травы, цветы. Позже они с Алексеем убегали сюда от утомительных, вызывавших отвращение обязательных церковных служб. И пока не отзвонят, бродили по чаще, забирались на деревья, осторожно заглядывали в птичьи гнезда. И лес рассказывал им чудесные истории о волчьих охотах, о веселых заячьих семейках, о задумчивых цаплях, охраняющих тайны лесных болот.