Коллектив авторов - Ровесники. Немцы и русские [сборник]

Послесловие

После атомных катастроф в Чернобыле в 1986 году и в Фукусиме в 2011 году неограниченная вера в прогресс с атомной энергией абсолютно непонятна нам сегодня. Но мы не должны забывать, что вопрос, какую роль будут играть атомные электростанции в энергоснабжении будущего, остается открытым. Лауреат Нобелевской премии по физике Роберт Б. Лафлин пишет: «Мир будущего не будет свободен от атомной энергии, хотя не ясно и зависит от будущих событий, какую долю займет энергия атома». [19] Laughlin, R. B.: Der Letzte macht das Licht aus. Die Zukunft der Energie. München. 2012, S. 111. Даже в многострадальной Японии большинство реакторов должны снова войти в ближайшее время в сеть. Великобритания даже получает за запланированный реактор в Хинкли-Пойнт субсидии в двузначной миллиардной сумме от Европейского сообщества. С точки зрения многих британцев, атомная энергия вносит важный вклад в охрану климата, что представляет явную противоположность преобладающему мнению в Германии с ее предполагаемым выходом из ядерной энергии до 2025 года.

Если с высоты сегодняшних знаний оглянуться на послевоенную историю, то выяснится, как знаменитая формула Эйнштейна E = mc 2, реализованная при расщеплении ядра, повлияла на нашу жизнь. Борьба

Советского Союза за атомное равновесие с США была мотором для развития научных и технических проектов в «Атомном проекте» и вне его. Уже вскоре после атомных бомбардировок на Хиросиму и Нагасаки в США в августе 1945 года началось стратегическое планирование использования этого оружия против прежнего союзника Советского Союза. Разумеется, тогда еще американские запасы атомных бомб были слишком малы: в 1946 году США создали 9 бомб, в 1947 году – 13 и в 1948 году – 5619. Даже знаменитый математик Джон фон Нейман, один из изобретателей современного компьютера, рекомендовал американскому правительству первыми использовать ядерное оружие против СССР. [20] Holloway,D.: Stalin and the Bomb. New Haven, 1994

Необходимое сотрудничество между советскими и немецкими горняками воплотилось в работе СГАО «Висмут», похожее сотрудничество имелось также в науке и между университетами. После конца ГДР и объединения с ФРГ в 1990 году большая часть этих продолжительных отношений прекратилась – лишь немного восточных немцев вопреки пятилетнему, вплоть до десятилетнего, обучению русскому языку владеют им.

Но от истории не уйдешь. В Государственном историческом музее Москвы и в Новом музее Берлина происходила в 2012/2013 гг. большая выставка «Русские и немцы. 1000 лет искусства, истории и культуры» под покровительством президентов Владимира Путина и Иоахима Гаука. При этом речь не шла преимущественно об истории государственных отношений наших стран, а больше о людях – русских и немцах.

Одна статья в каталоге несет заголовок: «Упущенная дружба. К советскому присутствию в общественной жизни Советской оккупационной зоны и ГДР». [21] FAZ vom 11. Oktober 2014, Interview mit George Dyson. Там указывается, что в 1988 году в Обществе немецко-советской дружбы было 69 млн членов, хотя, может быть, только на бумаге, чтобы подтвердить минимум «общественной активности». К сожалению, там не упоминается СГАО «Висмут», где такая дружба была не только на бумаге, а вытекала просто из ежедневной общей работы на поверхности и под землей.

Девиз официального немецкого Года в России и Года России в Германии в 2012/2013 годах звучал: «Германия и Россия – вместе строить будущее». Пусть этот девиз останется и для ровесников – воспоминания о совместном общем прошлом должны стать импульсом для общего будущего модернизированного немецко-русского партнерства согласно русско-европейским отношениям и вопреки всем краткосрочным отступлениям. Холодная война должна остаться в прошлом, и «руда для мира» должна поддерживать баланс сил между Западом и Востоком как основу стабильного мирного порядка в Европе и мире.

Клеменс Вайсс родился в 1955 году в Берлине. Пережил в детстве бомбардировки Берлина, эвакуацию и голод. Его детство и юность прошли на закрытых объектах СССР в Обнинском и Сухуми, где его отец известный физик-ядерщик, работал над советским атомным проектом. После возвращения на родину получил в Лейпциге медицинское образование и докторскую степень. Завершил профессиональную карьеру в 2000 году должностью главного врача хирургического отделения. В 2002–2006 годах занимал должность уполномоченного по правам человека Саксонской земельной врачебной палаты. Сопровождал гуманитарные транспорты в Белоруссию и на Украину.

Пролог

Некий мужчина появился в конце 1945 года в нашей семье, которая жила, а лучше сказать ютилась с августа в Роннебурге (Тюрингия) в офисных помещениях покинутой ниточной фабрики. Его звали Качкачян. Его действительно звали так. Однако отец называл его всегда «Кэч эс кэч кэн», [22] Американские бои без правил. причем мне было не ясно, обычный ли это английский язык или американский. Во всяком случае, это имя обозначало, видимо, американскую борьбу, в которой позволены все приемы. В данном случае это было прямое попадание в цель, так как этот армянский офицер Красной Армии вывозил ученых поверженной Германии для работы в Советский Союз, совершая это под сильным давлением. Крупный мужчина с огромным носом и кустистыми усами часто появлялся в нашей маленькой семье и вел бесконечные беседы с родителями на отличном немецком языке. Роскошный нос армянина привлекал любопытство Беттины настолько сильно, что мама взглядами и жестами беспрерывно призывала ее во время кофепития не смотреть так пристально на этот орган и не задавать глупых вопросов. Однажды, наливая Качкачяну кофе, она вместо «Не хотите ли сливок в чашку?» сказала: «Не хотите ли сливок на нос?» [23] Близость произношения немецких «Тассе» (чашка) и «Назе» (нос). Правдива ли эта история, это другой вопрос.

Речь шла всегда об одном: отец должен был поехать с семьей в далекую Россию, чтобы работать там как ученый физик-атомщик. Никогда не говорили «в Советский Союз». «Мы едем в Россию» – шептали в семье. Возможно, вечный голод, стесненные жилищные условия на старой ниточной фабрике в Роннебурге и чувство чужеродности в этом городе повлияли на отношение к происходящему. Но мы, дети, не обращали большого внимания на события. Мы беспокоились только, видя валяющиеся страницы из старых журналов с клеветническими изображениями России и успокаивали себя тем, что теперь там совсем по-другому. Но в целом приключение в неизвестной стране не представлялось нам в очень уж мрачном свете. Однажды отец исчез и вернулся через несколько недель потолстевшим и с животом, видимо, из заключения в дрезденской камере.