Коллектив авторов - Ровесники. Немцы и русские [сборник]

Конец войны

Во всех областях жизни намечался конец войны и крах гитлеровского государства. Для меня лично наиболее болезненной была мамина акция, когда она мои и моего старшего брата игрушечные крепости превратила в щепки, а солдатиков бросила в ручей. С этой средневековой крепостью одной известной фирмы, купленной в Мариенберге, я мог играть в дождливые дни бесконечно долго. Солдатики то и дело поднимались по разводному мосту на крепость и выстраивались на площади на поверку. Все стояли ровными рядами на равном расстоянии, капитан впереди – там господствовал порядок. Конечно, на обеих башнях развевались флаги со свастикой. Временами прусский порядок нарушался солдатиками фирмы «Брудер», не имевшими никакого понятия о порядке. Таковым был детский вариант проигранной войны. Я долго не мог смириться с потерей крепости.

Рольф Ланге и Лотар Ланге. 1944 год

Но у меня появилась разнообразная замена. На деревенской спортплощадке стоял большой деревянный сарай. Готовясь к последней борьбе с русскими, ответственные нацисты депонировали здесь боеприпасы для винтовок и пистолетов. Старшие ребята нашей детской ватаги (сегодня сказали бы банды) быстро взломали простой навесной замок, и вход был свободен. Вечерними сумерками мы проскользнули по полям за деревней в сарай и набили карманы боеприпасами. Я, будучи младшим в группе, стоял на страже. На обратном пути мы, получившие военное просвещение, прошли другой дорогой и запрятали наши сокровища в чаще. Что же мы делали с боеприпасами? В теплые дни мы ходили в наш тайник, где были совершенно одни, без присмотра. Каждый патрон в том месте, где гильза пережимает пулю, обивали камнем до тех пор, пока пуля не отделялась от патрона. Мы вынимали порох из патрона, маленькие черные пластиночки, и собирали его для различных опасных «игр». Излюбленный вариант: насобирать порох в кучку до размеров примерно половины небольшого яблока и присыпать его землей. Но предварительно от этого «яблока» проложить зажигательную дорожку из пороха. Теперь поджечь и быстро спрятаться в укрытие. Лежа за земляным валом, мы наслаждались взрывами в миниатюре. В высшей степени опасная забава! Старший сын крестьянина В. в подобной игре со стержневым порохом из артиллерийских снарядов потерял зрение на один глаз. С высоты моего возраста я осмелюсь утверждать, что мы проводили свободное время с по-детски открытой душой. Но, видимо, военно-фашистская основа общества и государства оказали влияние. И, конечно, реалии безнадежно распадающейся государственной структуры, которая должна была неизбежно измениться. Оружие и патроны по необъяснимым причинам обладали для меня еще долгие годы после войны притягательной силой. Для некоторых во взрослом состоянии эта тяга превратилась в болезненную любовь к оружию. Вследствие этого были неизбежны конфликты с тотальными и радикально антифашистскими режимами в советской зоне оккупации и позднее в ГДР.

В одно солнечное утро наш маленький отряд направился к складу патронов. Весенняя погода, свежий воздух, зеленая травка, хорошее настроение. Внезапно зазвучал откуда-то сзади такой сильный свист и вой, что небо задрожало. Мы бросились тут же в траву, и над нами пролетел не выше мачт сельской электролинии блестящий металлический монстр. К реву моторов присоединился грохот взрывов. Прижавшись к земле, мы прислушивались к затихающему вдали грохоту. Когда земля вокруг вернулась в свое прежнее мирное состояние, мы решились встать на ноги. Трясясь всем телом, мы спрашивали друг друга, что же это было? Хотел ли пилот посмотреть на нас? Конечно, нет. Ведь он мог бы нас, «маленьких фашистов», просто смести с земли. Хотел ли он нас, червяков, напугать пушечным выстрелом? Сегодня, когда я пишу эти строки, на моем рабочем столе стоит блестящая гильза этого калибра. Хотя нас и напугало это событие, все наше свободное время мы проводили по-прежнему с патронами, зажигательными бомбами, кинжалами и пр. Отступающие немецкие части избавлялись от своего вооружения где только было возможно. Поэтому мы всегда находили что-нибудь новое.

Недалеко от нашей деревни в долине, окруженной горами, расположен небольшой курорт Вармбад. От взрослых мы слышали, что в теплых водах термального источника ищут излечения «лучшие люди». Когда мы узнали, что богачи покинули его, мы пустились в путь. Мы с любопытством пытались найти что-нибудь ценное в деревянных павильонах, вызывавших ранее такой респект. Брат Л. нашел в шкафах длинный меховой воротник, лисий. Просто великолепный. Мать, наверное, будет обрадована. У меня не было такого успеха, правда, я обнаружил Библию. С гордостью мы показали наши находки матери. Она объявила непререкаемым тоном, что это не находки, а ворованные вещи. Этому заявлению последовало требование отнести вещи обратно. Мы не понимали больше мир, как это украдено? Мой брат Л. отказался нести вещи обратно, ну а я еще по-настоящему не имел понятия о собственности. Но потом мнение матери изменилось. Возможно, она представила себе, какой красивой будет с этим великолепным боа на шее ее сестра, находившаяся еще на военном призыве, но собиравшаяся вскоре выйти замуж. Боа осталось в доме. С украденной Библией было хуже. Став немного постарше, мы пробовали курить. Тонкие листы Библии очень хорошо годились на сигаретную бумагу

Русские идут

Пропаганда нацистов, мнения жителей деревни и, как я думаю сегодня, отсутствие отца привели мою мать к полному расстройству чувств. Я помню, как часто она повторяла: «Когда придут русские, мы пойдем к тете Розе в Волкенштайне и откроем там газовый кран». Тетя Роза, ее сестра, о которой шептали, что она не дочка нашего деда, жила в Волкенштайне в городской квартире с кухней и городской жилой комнатой. Как говорила тетя, дядя Георг терпеть не мог, когда в комнату заходили в обуви. Мы даже не осмеливались сесть на диван, поскольку там лежали подушки, якобы красивые. Газовый кран на кухне стал теперь для нас загадкой. Я не мог понять. Открыть газ, чтобы больше не жить, а потом снова жить – как все это должно происходить?

В деревне установилась невидимая напряженность, которую мы, дети, тоже ощущали. Долгие дни выстаивали мы на дороге Б101 и наблюдали не кончающиеся автоколонны немецкой армии, двигавшиеся в западном направлении к Волкенштайну. Эти солдаты выглядели не так, как в наших детских книжках. Они шли без знамен со свастикой, даже без ружей. Они также не махали нам рукой. Солдаты ведь должны сидеть, выпрямившись гордо, ровными рядами на машине. Но они не были такими. Прямая противоположность! Некоторые машины были переполнены, каким-то солдатам едва нашлось место на капоте или на подножках. Но в один день дорога стала пустой, совершенно пустой.