Алексей Рыбин - Виктор Цой. Это сладкое слово - Камчатка

— Вы стали известны и фактически выпали из андеграунда. Как это влияет на ваше творчество?

— По-моему, никак не влияет. Мы все равно сохраняем совершенно независимый статус. Я готов туда вернуться в любой момент, если мне будет запрещено играть на больших площадках. Мы пропагандируем нонконформизм всегда.

— Какие другие ленинградские группы вам нравятся?

— Ну, мне нравится "Аквариум", хотя сейчас на него многие нападают из-за…

— Ну я не знаю, из-за чего. Мне нравится "Алиса".

— Какое бы вы дали определение хорошей музыки?

— Хорошая музыка должна быть энергичной и, не хочется употреблять это слово, "честной", но это всегда чувствуется — вот это сделано человеком, потому что он так делает и больше никак не хочет и не может, а это сделано человеком, потому что считает, что так нужно, будет больше покупаться. Есть большая разница, когда ты слушаешь музыку.

— А какую музыку, которая существует сейчас, вы бы назвали хорошей?

— Не знаю. Мне кажется, сейчас ничего особенного интересного не происходит. А раньше… Это более-менее очевидные вещи, то есть сначала были "Битлз", "Роллинг Стоунз", "Дорз", ну, я не буду перечислять, думаю, что вы сами знаете.

— Макаревич как-то сказал, что если музыка в жизни человека занимает места больше, чем ей положено, то это уже ненормальное явление. Лично вы как относитесь к фанатам?

— Не знаю. Я не считаю, что любовь к музыке может кому-то повредить. Другой вопрос — излишняя любовь к какому-нибудь исполнителю. Я против таких вещей, эти люди становятся очень категоричны. Когда этим занимается совсем молодой человек — Бог с ним. Ему в принципе нужен образец для подражания. Но если это человек 20–25 лет, то уже немножко странно — можно было бы стать более самостоятельным.

— Советский рок может внести свою лепту в мировую копилку рока?

— Я не знаю, что такое советский рок, советское кино, театр. Бывают режиссеры, музыканты или актеры. Если есть хорошие музыканты, то они неизбежно вносят свой вклад.

— Виктор, банально, но не могу удержаться: почему, все-таки, КИНО? Странно, есть же Телевизор, Последняя серия, Кадр, Фильмотека…

— Не знаю… Так получилось. Версий сейчас много, но, конечно, ни одна из них не подходит. Слово такое… Емкое, что ли? Синтетическое. Мне нравится.

— Это название группы ассоциируется у всех именно с тобой. Можно ли сказать, что ты — автор сценария, режиссер и исполнитель главной роли?

— М-м-м, не думаю. Я бы не хотел так говорить. Что-то есть, конечно, но я всегда говорил, что мы все делаем вместе. Иногда я приношу тексты, мелодию или даже просто какую-нибудь идею. И тогда все начинают предлагать, что будет играть бас, что будет делать гитара, как вообще это будет звучать.

— Вы долго работаете над каждой вещью?

— Всегда по-разному. Никогда не знаешь, конечно, что потом получится. Мы ленивые немного. Иногда можем сделать что-то за одну репетицию, а иногда месяцы работаем, а ничего не получается.

— Конфликты на этой почве бывают?

— Бывают, но, конечно, это не принципиально, потому что мы стараемся все делать так, чтобы в итоге вещь понравилась всем.

— Ты не ревнуешь Тихомирова к его "Джунглям"?

— Нет, зачем же? Мы все должны быть абсолютно независимы за пределами КИНО. Но наша группа — это наша группа, мы друзья и просто делаем музыку, которая нам всем нравится. И вот мы работаем так, чтобы всем было хорошо. Если Юра чувствует, что не может реализовать какие-то свои идеи в КИНО, он может реализовать их в Поп-механике. Также и другие.

— А ты — в кино?

— Это только проба. Просто у меня есть очень хороший друг здесь, в Алма-Ате — Рашид Нугманов — и вот он мне предложил роль. Мне эта работа нравится. Но это немножко не то, что мне вообще хотелось бы делать.

— Виктор, "Последний герой", которому ты говоришь "Доброе утро" — это и ты тоже? Или это игра? Игра на публику?

— Я не понимаю… Это, конечно, в песне герой такой. Много таких есть. Нет, не любер, но, может быть, так же и любер. Это просто независимый человек. Или который хочет быть таким. Или ему кажется. Но это не я. Я не герой.

— А ты независим?

— В некотором смысле. В материальном да. Но в нашей стране нет абсолютно независимых людей. Система заставила быть такими. Идиотские законы, глупые традиции. Я не вижу смысла говорить об этом. Это все неинтересно.

— Но ты поешь именно об этом! Ты же требовал перемен!

— Наверное, я не совсем точно формулировал мысль. Конечно, меня касается все, что есть в нашей жизни и свое отношение к этому я выражаю. Но это не значит, что я собираюсь принимать непосредственное участие в каких-то политических акциях или стать пророком, проповедником или там еще кем-то. Я вижу факты, людей, какие-то явления, отношения между людьми — и пою об этом. Хотя жить становится все труднее, хуже.

— Значит — ты над схваткой?

— Не знаю… Позиция наблюдателя — выгодная позиция. Может быть, я даже хочу что-нибудь сделать, но я музыкант, а не политик или депутат.

— А на Западе тебе было бы проще? Говорят, у Вас там был необыкновенный успех?

— Успеха, как такового, не было. Там всех так хорошо поддерживают, если, конечно, ты не совсем лажу играешь. А жить на Западе? Во-первых, так меня никто бы не понял: о чем им там петь? О каких героях? Во-вторых, я не звезда, так много таких, как я. Престиж? Для кого? Говорят, что кажется в 1966 году в Монреале, на выставке Хиль пел в одном концерте с Битлз. Это не анекдот. Но такое бывает. Это везенье.

— А тебе часто везет?

— А что это такое?

— Ты часто слушаешь другие команды?

— Нет, я не хожу на концерты.

— А записи?

— Очень редко. У меня не хватает на это времени.

— Известно, что ты предпочитаешь работать в студии, а не выступать с концертами. Почему?

— Концерты — не лучший вариант для творчества. Также там возможны всякие неприятности с аппаратом, звуком и так далее. Мне больше нравится не исполнять, а делать, писать музыку. А времени для творчества остается очень мало.

— Но твои фаны ждут этих концертов…

— Я понимаю. Это необходимое такое приложение. Я стараюсь избегать таких вещей, все эти Фан-клубы… Мне это очень не нравится, но раз это нравится кому-то, раз это есть — я ничего не могу с этим поделать. Им нужен кумир… Понимаю.

— А тебе нужен? И был ли вообще?

— Ну, у всех был какой-то свой этап в жизни. Я его давно прошел и слава Богу.

— Но есть сейчас такие музыканты, с которыми тебе было интересно поработать?

— Поработать — нет. Слава Богу, что они играют свою музыку, а я свою. И это прекрасно. Это не рисовка, конечно. Просто каждый должен делать что-то такое, что отличало бы его от других…