Алексей Рыбин - Виктор Цой. Это сладкое слово - Камчатка

— Я не знаю, что эта группа хочет изменить. Но пока что она еще не изменила. И говорить поэтому о ней не стоит.

Самиздатовский журнал "Про Рок".

Таллинн. 5 октября 1986 г.

— Ну что, начнем со знакомства, да?

— Господи! Виктор Цой меня зовут. Что еще. Руководитель группы КИНО.

— Поскольку это первое знакомство с белорусскими радиослушателями, расскажи немного о своем пути к "Литуанике" и представь участников группы.

— Никакого пути не было к "Литуанике". Нас пригласили — мы приехали.

— Ну а сколько вы существуете?

— Существуем около 3-х или 4-х лет… Неважно. Играем везде, очень много ездим.

— А вы, что, профессиональный коллектив?

— Нет, не профессиональный. Мы можем выступать где угодно.

— А кто вы по профессии?

— Я по профессии машинист в котельной.

— А остальные ребята? Сколько их всего?

— Их еще пять. Еще пять. Две бас-гитары, два барабана и гитара. Разные профессии, разные. Перечислять, я думаю, нет смысла.

— Ну и далее. При чем вы образовались?

— Ни при чем. Ни при чем не образовались.

— А как вы встретились? Почему вы вышли на сцену?

— Мы просто были все знакомые. По мере приобретения новых знакомств появляются новые участники группы. И все. При Ленинградском рок-клубе сейчас.

— Ну а как вы вообще, как участник группы, свой стиль определяете?

— Никак не могу определить. Я не сторонник каких-либо стилей. Просто все должны играть музыку, какая им нравится.

— О чем вы поете? Что для вас первично: тексты, музыка?

— Не знаю. Я никогда не задумывался над этим.

— Кто пишет вам тексты?

— Я пишу все песни сам. Соответственно, и тексты тоже.

— Ну, а о чем эти тексты?

— Ну, я думаю, что это говорить не мне.

— Дело в том, что это знакомство, "Литуаника" — это не в Белоруссии, и мы можем дать только одну композицию — вот почему я спрашиваю.

— Я понимаю. Ну, я думаю так: нет конкретной тематики, обо всем, что происходит вокруг.

— А что более всего лично тебя волнует в жизни?

— Ой! Странный вопрос. Каждый день совершенно разное. И обо всех этих вещах я пою в своих песнях. Поэтому, что меня волнует сейчас — я не знаю, что меня будет волновать завтра — я тоже не знаю. Это вовсе непредсказуемо. Поэтому я не знаю, как можно ответить.

— Хорошо. Рок много значит в жизни молодежи: только ли это музыка?

— Это вообще не музыка. Это социальное явление, прежде всего. Это образ жизни. Музыка это так, способ выражения. Это могла бы быть и не музыка, а что угодно другое.

— Откуда такое название?

— Название тоже я уже не помню. Мы дали его давно и почему, сейчас уже трудно вспомнить. Прижилось просто это слово и все. Я не считаю, что существуют какие-то барьеры. Если это приживается, значит, это нужно в этом месте.

— Есть, по-твоему, такое понятие, как слушатель группы КИНО?

— Не знаю. Я не думаю, что есть люди, которым нравится только группа КИНО и все, остальное… Может она нравится больше, но я думаю, что они слушают всю музыку…

— Прозвучал звонок, скоро начинается выступление. Это первый фестиваль, в котором принимает участие КИНО?

— Нет, конечно, не первый. Мы много раз принимали участие в фестивалях.

В гримерной перед концертом в г. Вильнюсе.

— …с тех пор, как возникла кооперация, я, на своем примере, уже могу не работать кочегаром и кидать уголь, я могу заниматься своей музыкальной деятельностью. Вот, потому что могу уже теперь… в конце концов как-то обеспечивать свою жизнь.

— Это не только благодаря кооперации, а только прежде всего благодаря…

— Однако (смеется).

— Понятно. А ваше личное отношение к кооперации?

— Ну, сложное отношение, я считаю, что кооперация — дело очень нужное, единственная проблема в том, что вот ее все упрекают в спекуляции, вот, ну я считаю, во-первых, что у нас государство занимается спекуляцией в особо крупных масштабах, во-вторых, значит власть слабая, если находятся жулики, которые ее могут как-то развернуть.

В начале февраля группа КИНО выступала в Алма-Ате. Мы встретились с Виктором и подарили ему номер газеты "Мы". Виктор с интересом ознакомился с содержанием статьи о самом себе, написал несколько слов для нашей газеты и ответил на наши вопросы.

— Какое впечатление у вас от концертов в Алма-Ате? Вы довольны собой и публикой?

— Скорее да, чем нет. Правда. Я не знаю, как в зале, но на сцене у нас все неплохо звучит. Бывает, что аппаратура плохая, тогда совсем настроение портится.

— После Алма-Аты вы едете на гастроли?

— Нет, мы ж не очень гастролирующая группа. Мы стараемся больше работать дома, в студии.

— У вас намечаются изменения в стиле?

— Я вообще не знаю, что такое "стиль" и "изменение и стиле". Просто мы всегда играли музыку такую, какой она ним правится и будем играть ту музыку, которая нам будет нравится. Я не знаю, может быть она изменится, а может быть и нет.

— После фильмов с вашим участием, особенно после "Иглы" вас называют советским суперменом. Вы ощущаете себя им?

— Ну конечно же нет, как я могу ощущать себя суперменом? Им самом деле фильм "Игла" был сделан так, что мы, наборот, постарались отнестись ко всем суперменским вещам с некоторой иронией и немножко посмеялись над этим.

— Вы зачастили в Алма-Ату. Вам нравится здесь?

— Я, собственно, не зачастил в Алма-Ату. Просто получилось, что я здесь снимался и жил где-то месяца три. А сейчас прошел год, и когда нам предложили выбрать, куда ехать на концерты (много приглашений), то мы подумали, что неплохо бы приехать в Алма-Ату, и вот приехали.

— Группа ваша сейчас слаженно работает? У вас не возникает конфликтов?

— Группа собиралась по принципу: дружба прежде всего, а потом уже качества музыкальные.

— Музыку создаете вместе, или вы создаете песню, а потом с музыкантами аранжируете?

— Я пишу текст песни, и так сказать, гармонию под гитару. Потом прихожу, играю, и мы вместе пытаемся аранжировать, сделать, чтобы она зазвучала, приобрела форму какую-то.

— Где в основном вы сейчас живете — в Москве, в Ленинграде?

— В поезде между Ленинградом и Москвой.

— Приходит много писем от ваших поклонниц. Как вы к этому относитесь и что можете посоветовать им?

— А что я могу посоветовать?

— Тогда другой вопрос: как относитесь к славе? Она мешает вам, помогает?

— Конечно, во многом мешает, потому что я больше не принадлежу самому себе. Я не могу выйти гулять, не могу сделать какие-то вещи, доступные любому человеку. С другой стороны, это и помогает работать, когда сидишь и знаешь, что очень много людей ждет новых песен — хочется как-то оправдать надежды.