Алексей Рыбин - Виктор Цой. Это сладкое слово - Камчатка

(Интервью в главе 2)

И. Серебряков."Черная Суббота".

Запорожье. 4 октября 1990 г.

После концертов фанаты Цоя ворвались в отель, где он временно поселился. Цой в ресторане ел мороженое. Когда фаны добрались до ресторана, Цой все еще спокойно ел мороженое в окружении каких-то парней. Когда он увидел напиравших на дверь обезумевших людей, оставил мороженицу и пустился бежать, да еще с завидной скоростью. Говорят, что лифтеры спрятали Витю в одной из комнат этого лабиринта.

Наташа Шаламова. Г. Харьков.

Вошла в отель. Навстречу шли Каспарян, Густав и Тишка. Начала звать Юру: "Юра, Юра!" Он измерил меня взглядом, ми понимая ни черта, т. к. был выпивши, и все. Что смог сказать, это: "Тихо! Все потом!".

Кинулась искать Цоя, но сказали, что Витя немного выпил и будет прямо к сцене подъезжать. В баре были перевернуты стулья, видно было, что здесь побывал Цой. За кулисы подъехала машина, из которой веяло перегаром — Витя!

Цой на сцене — едва стоит, это видно, но поет живьем. Фаны балдеют — Витька неотразим!

Один парень — афганец подбежал к Цою, упал на колени, ого подняли и увели.

Одна девушка в красном платье и с рыжими волосами неслась с букетом роз на Витьку. Цой был крайне перепуган и хлопал глазами, не зная, что делать. Когда "Дюймовочка"

перепрыгнула через три ступеньки с ревом: "Витя, я тебя люблю!" — Витя не удержался от отчаяния, поставив перед ней гитару грифом вперед и отпрыгнув в сторону, попросил "габаритную мадам", напуганную его взглядом, положить цветы в общую кучу.

Отряд милых ребятишек (года по три-четыре) окружил Цоя. Витя, умиленный, присел и улыбался на все четыре стороны.

Две девушки повисли на Цое, принялись жадно целовать его, третья бросилась на него спереди. Цой стоял, как мумия. Каспарян заглядывал через плечо Вити, пытаясь увидеть, что же они там делают.

Автографы Цой не давал, пообещал на выходе… выхода не было, т. к. Цой смылся.

Цой бежал по кругу стадиона, за ним неслась масса зрителей с криками. Два телохранителя подхватили его под локти и запричитали: "Ножками, ножками… бегом, бегом…" Все орали. Но душераздирающий вопль: "Все равно догоним — не уйдешь!" — заставил Цоя развить завидную скорость. Витя забежал в здание спорткомплекса. Толпа ревела. Гурьянов был панически перепуган, как будто гнались не за Цоем, а за ним, шептал один вопрос: "Где Цой?" Тихомиров, как только увидел, что на него обратили внимание, перебежал на другую сторону. Каспарян вышагивал в развалочку, медленно, с довольной миной…

Наташа Шаламова. Г. Харьков.

11 мая Цой давал со своей группой концерт у нас в городе, было здорово! После концерта все побежали к автобусу, на котором Витя уезжал. Менты никого не подпускали. А Витька, Юрик, Игорек и Густав сидели в автобусе, смотрели и смеялись. Потом Витька выглянул в окно и крикнул: "Пока, ребята! Даст Бог, еще приеду!" Когда автобус уехал, толпа бежала за ним. По дороге сломали много скамеек, разбили лобовое стекло троллейбуса. В тот день вообще никто ничего не соображал. Это был самый счастливый день в моей жизни… А Бог не дал и Витька больше не приехал…

Наташа Шаламова. Г. Харьков.

Иркутск. Стадион "Труд" встретил их подобающе: переполненными трибунами, охотниками дернуть знаменитость за рукав и вежливой до поры милицией. После концертов в Иркутске и Ангарске Виктор Цой приехал в Братск.

Братск. Первый концерт начался через полтора часа из-за поломки аппаратуры и В.Цой отказался выступать, пока ее не исправят окончательно (даже несмотря на то, что несколько тысяч зрителей на трибунах стадиона скандировали: "Цоя! Цоя!"). Иркутская группа "Принцип неопределенности", выступавшая в первом отделении концерта, более получаса сдерживала зрителей на трибунах. Но те пришли "на Цоя" и поэтому не восприняли хорошую, но малоизвестную в Братске, иркутскую команду. Затем, в знак благодарности, забросав иркутян бутылками, толпа двинулась к гостинице, где остановился Цой.

И, все-таки, концерт состоялся, хоть и в два часа ночи. Музыка в исполнении КИНО успокоила агрессивных и спасла Братск от больших беспорядков.

"Студия". Иркутск 7. 1990 г.

Последний гастрольный тур КИНО прошел в городах Сибири: Иркутск, Братск, Ангарск. В Братске мы планировали дать на стадионе два концерта. Первый задержался по метеорологическим условиям: начался на два часа позже — в половине десятого, и о втором концерте уже не могло быть и речи. Тем более, дождь продолжал моросить. Аппаратура вымокла, звук был кошмарный. И выступать под дождем небезопасно, и любой момент может кого-то убить током.

Цой, уставший за день, отправился спать. А ко мне приехали организаторы концерта, просили выступить, угрожали: "Вы не знаете нашу толпу. Они разнесут всю гостиницу". Пришел еще и начальник ОВД, пытался нас заставить насильно дать второй концерт. Я сказал, что ваше время, когда можно было заставить силой, уже прошло, и выставил его за дверь.

Буквально минут через десять послышались крики: "Ви-тя! Цой! Кино!" И действительно, они стали вламываться. Теперь начальник ОВД пришел уже с зампредом горисполкома: "Вот видите, у нас нет достаточно силы, чтобы защитить вас. Сейчас они начнут ломать, разбивать…"

Только он сказал это, как в окно полетели камни. Мне стало страшно, потому что я знаю, что такое толпа. Она может нее. А гостиница новая, из бетона и стекла. Я подумал, что нам вce-таки придется выступить. Разбудил Витю. Он спросил: "Что случилось?" Оказывается, его окна выходили во двор и крики доносились сюда приглушенными. Мы спустились вниз. Я в шлепанцах, Витя, по-моему, надел кроссовки. Первое, что мы увидели, спускаясь вниз, подразделение ОМОН в касках, разбитые стекла, прорвавшихся в гостиницу молодых людей. По мегафону объявили, что Цой выходит на улицу. Дайте подъехать машине. И толпа расступилась, и мы поехали сквозь эту толпу, которая тянулась, наверное, метров на 200. Подъехал не автобус, а милицейский УАЗик. Нам повезло, что машина железная, потому что каждому хотелось дотронуться до нее, либо рукой, либо ногой. Сидим внутри — и такой стук! И толпа последовала за нами на стадион. Это было уже за полночь, даже во втором часу. Пока возились с настройкой аппаратуры — уже половина четвертого. И Цой решил не ждать, когда же наладят звук до должного уровня, вышел с акустической гитарой. Стадион пел, горели факелы. Так он отработал целых полтора часа.

В шесть часов мы выезжали из гостиницы и администрация предъявила нам претензии: просила возместить ущерб, нанесенный, якобы, нами. Но к этому разбою мы не имели никакого отношения. В тот день мы должны были выступить в Донецке на фестивале памяти Джона Леннона…