Боб Дилан - Хроники [litres]

Жена Ван Ронка Терри – сама персонаж далеко не второстепенный – занималась ангажементом Дэйва, особенно за пределами города, и стала как-то помогать мне. Она была так же откровенна и пристрастна, как Дэйв, особенно в том, что касалось политики – не столько политических проблем, сколько претенциозных теологических представлений, на которых покоились политические системы. Ницшеанской политики. Политики, что давила всем своим весом. В интеллектуальном смысле держаться с нею наравне было сложно. Едва попытавшись, человек неизбежно оказывался на чуждой территории. Оба они были настроены антиимпериалистически, антиматериалистически.

– Что за абсурд – электрический консервный нож, – сказала однажды Терри, когда мы проходили мимо витрины скобяного магазина на 8-й улице. – Какой дурак его купит?

Терри удавалось организовывать Дэйву выступления, например в Бостоне и Филли; и даже в Сент-Луисе, в фолк-клубе, называвшемся «Смеющийся Будда». Мне о таких концертах смешно было и заикаться. Чтобы получить работу в любом из таких клубов, нужно, чтобы у тебя вышла хотя бы одна пластинка, пусть и на маленьком лейбле. Однако Терри удалось срастить кое-что в Элизабете, штат Нью-Джерси, и Хартфорде; один раз – в фолк-клубе в Питтсбурге, один раз – в Монреале. То тут, то там. В основном я не выезжал из Нью-Йорка. Вообще-то мне и не хотелось. Если бы меня тянуло уехать, я бы вообще в Нью-Йорк не приезжал. Мне повезло с регулярными выступлениями в «Газовом фонаре», и я не собирался гоняться за журавлем в небе. Тут я мог дышать. Я был свободен. Меня ничто не стесняло.

Между отделениями я обычно тусовался поблизости, пил стопками «Дикую индюшку» и «Шлиц» со льдом в «Чайнике рыбы» по соседству и играл в карты в верхней комнате «Газового фонаря». Все получалось просто великолепно. Я учился чему только мог и ушами не хлопал. Однажды Терри предложила сводить меня познакомиться с Джеком Холцманом, управлявшим «Электра Рекордз» – одной из звукозаписывающих компаний, где выходили пластинки Дэйва.

– Я могу устроить тебе встречу. Хочешь посидеть и поговорить с ним?

– Не хочу я ни с кем сидеть, нет.

Идея меня как-то не привлекала. Чуть позже тем же летом Терри удалось затащить меня на прямой эфир фолк-экстраваганцы, которая транслировалась из церкви на Риверсайд-драйв. Перемены были не за горами, новые и странные.

Влажность за сценой зашкаливала. Входили и выходили исполнители, ждали своей очереди, тусовались. Как обычно, подлинный спектакль разыгрывался за кулисами. Я разговаривал с темноволосой девушкой по имени Карла Ротоло – мы были с ней немного знакомы. Карла работала личной помощницей Алана Ломакса. Она познакомила меня со своей сестрой – звали ее Сюзи, но она предпочитала форму «Сьюз». С самого начала я не мог оторвать от нее глаз. Никого эротичнее я в жизни не видал. Светлокожая, золотоволосая, полнокровная итальянка. Воздух вдруг наполнился банановой листвой. Мы разговорились, и голова у меня пошла кругом. Стрелы Купидона и прежде свистели у моих ушей, но в этот раз одна попала точно в сердце, и под ее тяжестью я свалился за борт. Сьюз было семнадцать, сама с Восточного Побережья. Выросла в Куинсе, в семье с левыми взглядами. Отец ее работал на фабрике и незадолго до нашей встречи умер. Сьюз в художественной тусовке Нью-Йорка знали – она писала маслом и рисовала для различных изданий, занималась графическим дизайном, оформляла внебродвейские театральные постановки, а кроме того, работала в разных комитетах по гражданским правам: много чего умела. Встретившись с нею, я будто шагнул прямо в «Тысячу и одну ночь». От ее улыбки освещалась целая улица, запруженная народом, Сьюз была очень живая, как-то по особому соблазнительная – ожившая скульптура Родена. Она мне напоминала какую-то вольнодумицу. Как раз мой тип.

Всю следующую неделю или около того я много думал о ней – никак не мог выбросить ее из головы, надеялся случайно с нею столкнуться. Такое ощущение, будто я впервые в жизни влюбился, я чувствовал ее флюиды за тридцать миль – и хотел ее тела рядом. Сейчас же. Немедленно. Кино всегда вызывало у меня волшебные переживания, и кинотеатры на Таймс-сквер, выстроенные, как восточные дворцы, годились для такого лучше всего. Незадолго до этого я посмотрел «Камо грядеши» и «Мантию», а теперь пошел смотреть «Атлантиду, потерянный континент» и «Царя царей» [191] « Камо грядеши » (Quo Vadis, 1951) – фильм американского режиссера Мервина Лероя. « Мантия » (The Robe, 1953) – фильм американского режиссера Генри Костера. « Атлантида, потерянный континент » (Atlantis, the Lost Continent, 1961) – фильм американского режиссера Джорджа Пэла. « Царь царей » (King of Kings, 1961) – фильм американского режиссера Николаса Рея. . Мне нужно было отвлечься, некоторое время не думать о Сьюз. В главных ролях в «Царе царей» снимались Рип Торн, Рита Гэм и Джеффри Хантер в роли Христа. Но при всей плотности действия на экране фильмом я проникнуться не мог. Начался второй – «Атлантида», – и ничего не изменилось. Все эти кристаллы со смертельным излучением, гигантские рыбы-подлодки, землетрясения, вулканы и цунами – чего там только не было. Может, то было самое восхитительное кино всех времен, кто знает? Я не мог сосредоточиться.

Судьба распорядилась так, что я снова столкнулся с Карлой и спросил ее о сестре. А Карла спросила, не хочу ли я встретиться с ее сестрой. Я ответил:

– Да, ты просто не представляешь как, – и она сказала:

– О, и ей бы хотелось тебя увидеть.

Вскоре мы повстречались, а потом начали видеться все чаще. В конце концов мы стали довольно-таки неразлучны. Если не считать моей музыки, общество Сьюз казалось смыслом всей моей жизни. Может, мы с ней были родными душами.

Но ее мать Мэри, переводившая для медицинских журналов, и слышать не хотела о нас вместе. Мэри жила на верхнем этаже многоквартирного дома на Шеридан-сквер и относилась ко мне так, словно у меня триппер. Дай ей волю, фараоны бы меня точно упекли за решетку. Мамочка у Сьюз была крошечной отважной женщиной – непостоянная, глаза черные, как пара угольков, что могут прожечь в тебе дыру, большая собственница. При ней меня не покидало чувство, будто я сделал что-то не так. Она считала, что я веду невыразимый образ жизни и никогда не смогу никого обеспечивать, но я думаю, все уходило гораздо глубже. Наверное, я просто появился в неудачный момент.

– Сколько стоила эта гитара? – однажды спросила она у меня.

– Не очень много.

– Я знаю, что немного, но все же что-то она стоила.

– Почти ничего, – ответил я.

Она зыркнула на меня, не вынимая изо рта сигарету. Она вечно пыталась навязать мне какой-нибудь спор. Мое присутствие неизменно вызывало ее недовольство, но жизнь я ей никогда не усложнял. Я же не виноват, что отец Сьюз умер. Однажды я сказал, что она ко мне, я думаю, несправедлива. Мэри посмотрела мне прямо в глаза, словно куда-то в даль вгляделась, и ответила: