Всеволод Иванов - Дневники

Ветер дул со свистом, затем начался дождь с тем же ветром, но в вагончике было тепло, только путь к выходу преграждала корова, которая жалась к теплу. Мухи, ящик с продовольствием, село, две-три книги, — я забыл посмотреть их названия, — «Крокодил». Сеялки, котел, полотняные палатки.

6 сент[ября].

Ух, и дорога! От «вагончика» до Шерловой по потокам, выбоинам, под дождем и ветром, мы ехали 6 часов. Сейчас — гостиница, ждем хозяйку, промерзли, — ветер, дождь.

Река Борзенка разлилась так, что ее, чтобы не снесло, тросами держат 15 танков. Военные транспортеры перевозят овец с островов, огородов, транспортер с веревкой. Машина идет через грязь в хвосте колонны, пережидая, когда пройдет колонна на дощечках.

Устроились в гостинице. Свистит ветер, порывами, колышет [нрзб.]. Ждем перемены погоды, хотя, впрочем, поедем на Адуи-Голон и при плохой, завтра.

Ловля на «Правду» на Аргуни. Крюк, к нему сетка, от сетки нитка к руке. Как дернет, так и тащат. Там же, зимой, выдалбливают из льда нечто похожее на большую ложку: проход и водоем, а затем, оставив тонкий слой льда в конце ложки, четверо, бьют с силой по льду, толстой кувалдой из дерева. Вода вырывается из ямы с шумом, хлещет вверх, выбрасывая рыб.

Реплика спец[иалиста] по жел[езному] лому:

— А рыбы-то нету. Попробуй-ка купи, хотя имеем шесть полноводных рек. Онон, Аргунь, Шилка, Ингодь, Чикой… Куда она девается?

— Съедают.

Его же рассказ о лейтенанте-танкисте, полуслепом, на Украине организовавшем шайку в 346 человек; он ездил по городам под видом слепца-баяниста и пел, а, на самом деле, руководил убийствами, — и офицеров в том числе: нужны были документы и ордена. Арестовали так: ходил он, как слепой, с аккордеоном-баяном по середине улицы. Видит — впереди группа и позади, он бросил баян, выхватил два пистолета и стал отстрел[иваться], и перемахнул через забор в [нрзб.].

7 сент[ября]. Шерловая Гора.

Побывал, наконец, на Шерловой Горе и осмотрел брошенный «командный пункт» — странное сооружение из бетона и железа, не имеющее, по-видимому, никакого оборонного значения; просто кабинеты для начальников, загнанные под землю! Очевидно, ждали, что японцы сюда придут, а начальники отсюда будут управлять боем. Но, зачем им было уходить на 27 метров? Одна из странностей нашей жизни, стоящая, к сожалению, очень больших денег. Покинул это сооружение с большим удовольствием.

Собирали на шахте Поднебесной камушки, ничтожную мелочь. Александр Григорьевич Федоров отговорил нас ехать на Адун-Челон. Но я все-таки предлагаю попытаться. — День, в общем-то, зряшний. Жена А. Г., чтоб муж не роздал камни, убежала от нас, в баню, как и прошлый раз.

Из дома ничего.

Ветер спадает. Дождя нет, даже кучевые облака появились, и дорога сохнет. Выпрямится или нет погода? Если не пробьемся на А[дун] Ч[елон], поедем послезавтра, а может быть, и завтра, в Балей.

8. [IX]. Шерловая Гора.

Поездка на Адун-Челон, сложная, через топи и наводнения. Впрочем, на самом хребте, в кошарах и домиках, преспокойно живут косцы, а когда мы объехали топь, то выяснилось, что и ездить можно без труда. Запугал нас Ал[ександр] Гр[игорьевич] Федоров, — с чужих слов: даже, де, тракторы тонут.

— Набрал много камней и сейчас их укладываю, скоро уедем отсюда, — добежал вчера в магазин: по дороге говорили мы, что раз путешествие окончилось хорошо и подъезжаем к Совхозу, от которого рукой подать до Шерловой Горы, то неплохо было б купить шампанского — раньше его здесь было много — и выпить по бокалу тут же, у лавки. Сидит на крыльце продавщица, спрашиваю:

— Шампанское есть? И какое? Она отвечает мрачно:

— Ничего нету.

День очень солнечный. Ветер!

9. [IX].

Отъезжаем из Шерловой Горы на Балей, через Борзи. День опять солнечный.

Белое с голубым — преобладающие цвета поселка Шерловой Горы. Издалека он красив, но вблизи замечаешь мазанки и хибарки, стыдливо сливающиеся с землей. Баня. Кассирша смотрит на нас с громадным интересом. Что они о нас думают? Боятся, что мы напишем о бане, которая отвратительна, — впрочем, люди довольны и этим. Уезжаем. Марш из домика; хозяйка в зеленом.

Портреты и пейзажи. 25 читинских художников: Новицкий, Ермолин, Голубев, Еремеев, Завьялов, Оносов, Посканный, Казанцев, Фиров; графика — [нрзб.] и отрадных — «Дружба русских и бурят в Гр[ажданскую] войну». 4 района, Юго-Восток, беседы: как создают картины.

Драма в [нрзб.]. Два с половиной десятка. Муж пьян и требует от жены половину. Его приятель с десяткой, — а в столовой мухи, грязь, бедный прилавок с пряниками и конфетами; все покрашено, панно, столики, побелено.

Мотоциклы. Просят помощи.

— Благодари бога, что не останавливаемся, глядишь, лишний час проживешь. И хвастливо:

— По числу жертв от мотоцикла Читинская область — первая в стране.

Возможно. Всюду стоят и рассуждают, мотоциклы. А деревеньки, дома, крыши, белым сверкают шифером. Словно с крыши готовятся к новой жизни.

И комбайн у горы.

Вдоль Борзянки, — все затоплено — поселок, много «зеленки». В кукурузе пасутся два стада. Урожай хороший, но убрать не успеют.

Доехали до Балея довольно быстро: пять часов — 280 км. Быстро сменялись картины — почти степная, но широкой равниной, Борзянка [нрзб.] затопленной водами, с полями «зеленки» и пшеницей по склонам; затем все гуще и гуще. Много мотоциклистов, трактор с краном возле полуразобранной избы; дорога довольно сносная. Мосты, речки, реки, воды ужасно много и хорошо, что подсохла дорога. Села то по одну сторону реки, то по другую. Перевалили несколько хребтов — на южной голо, на северной — лес.

Балей. Телеграмма домой и извинительная зав. гостиницей на Шерловой Горе: они забыли взять с нас за ночлег.

— Анекдот о старшем кондукторе товарного поезда, с которым подшутил кочегар, так что кондуктор был вынужден догола раздеться на морозе.

10. [IX]. Балей.

Гостиница по здешним местам вполне приличная. Утро. Готовимся к визитам и разговорам. А недели через две: домой! Как все идет быстро. Погода пасмурная; вчера, впрочем, день начался пасмурно, а потом разветрило.

1 день. Ничего и никого не можем найти. В редакции пристал какой-то геолог, как оказалось позже, «в дымину» пьяный, сказал, что повезет нас на какую-то Воронью гору, где чудеса природы и бездна [нрзб.]. Назвал какого-то профессора, профессора этого мы не нашли, и надеюсь сейчас, наконец, геолога этого сплавить. День разыгрался, но в горах тучи. Пьяницы — «силикозники» — «И пьют же они! Знают, что последние дни доживают».

— Дана ему «слабиновка», т. е. ослабленное наказание, не тюремное.

Шофер говорит:

Приеду в Читу, уйду в отпуск.

— Сколько он у вас?

— 24 рабочих дня.

— Что же будете делать?