Павел Кашин - Павел Кашин. По волшебной реке

Иногда мне кажется, что в русском, в России, мы чрезмерно серьезно относимся к правилам орфографии, правописания, фонетики и ударения. Потому что во всем остальном мире, кроме, может быть, французского, языки живут вольной жизнью. Если брать английский, то он просто изменяется каждый год до неузнаваемости. Когда я слышу терминологию горняков или моряков со словами: «ДОбычи», «кОмпасы» или «штурманА», то я понимаю, что как-то глупо подходить к этим людям с точки зрения филологии, потому что они лучше знают это «кОмпасы» или «компАсы», так как они с ними работают. И, как я уже упоминал, наверно, есть три главные темы – это женщины, море и поэзия. Тут же перед нами морской пейзаж.

Одна из прелестей моего языка состоит в том, что практически каждое слово несет в себе главные корни, которые дают ему главный смысл. Я раньше прислушивался к советам, когда мне кто-то говорил не использовать сложных слов в песнях, потому что не все поймут. Только сейчас я понимаю, что нужно было использовать, так как если ты берешь слово «пасодобль» (и, да, не каждому известно, что пасодобль – это имитация корриды, боя быков), это не твоя проблема опять-таки, что кто-то его не знает. Потому что оно заложено и на каком-то уровне передается. Если англоязычные довели поэзию до того, что там просто ввиду отсутствия гибкости языка, сложно сочинять что-то приличное, то наш язык может себе позволить обходиться без запятых, потому что у нас все смыслы остаются понятными. У нас можно использовать сложные и красивые слова.

Помню, какая-то гадость в газетах прошла обо мне. Я не читаю статьи о себе: у меня их помощница читает и, что надо, пересказывает. И надо сказать, что мои отношения с миром выстроены так, что из телевизора я узнаю только глобальные новости, а новости, которые касаются моей жизни, я узнаю только через мою помощницу и узнаю только хорошие новости. Потому что если немного узнать плохие, то оказывается, что их и не нужно было знать вообще. Я договорился, что никаких каких-то мало-мальски неприятных новостей я не должен узнавать после обеда, тем более, перед сном. И таким образом можно выстраивать жизнь, где гормон пряника, как бы больше превалирует, чем гормон плетка. Я знаю, что многие другие артисты читают и как-то реагируют на эти новости со своим участием. Но… я, например, знаю известную американскую актрису, она потрясающая, романтичная, а по интернету гуляет порно с ее участием. Вопрос: ведь если она сама его не видела, значит, этого и не было, правильно? Значит, примерно так же можно относиться и ко всему остальному. В общем, это песня о том, как принимать новости о себе в газетах.

Да, я довольно долго был под влиянием иллюзии, что женщины – идеальные существа. Я чрезмерно потратился в эту сторону душевно. Сейчас, как мне кажется, когда избавился от этой иллюзии, я понял, как много времени высвобождается для работы. В песне «Улыбка Бога» описаны три иллюзии: первая – любовь к женщине, вторая – путешествие по знаниям и третья – о любви к языку. От любви к языку, правда, я до сих пор не отрекся и не собираюсь. Я даже думал, как можно быть полностью увлеченным языком, но в Библии написано: «Вначале было слово». И, видать, что-то в этом есть, потому что слово – это как ключик к этому коду. Эта песня – своеобразное такое признание своих ошибок, что был влюблен в иллюзии.

– прекрасный образ.

Только где же он? То ли я его видел, то ли я в голове нарисовал картину спящего человека в космическом гамаке. Я уже как полгода живу в состоянии полного спокойствия, в состоянии работы, и у меня порой бывает это ощущение космического гамака, где можно рассмотреть все явления, вещи в деталях, когда зрение становится с каким-то невероятным разрешением, когда видишь микроскопические вещи. «Полежи со мной» – чудесная песня-медитация. Кстати, немного о слове «вода», которое используется в песне. Оказалось, во всех славянских языках: в украинском, в белорусском, и других – во всех языках она «вода».