Атанас Семерджиев - ...И многие не вернулись

Вести о партизанах одна за другой передавались по селу. Напали на Цветино и Юндолу… Обезоружили пост ПВО в Лыджене. На грузовиках въехали в Сарницу… Захватили село около станции Варвара…

Люди радовались, а Атанас и Петр — вдвойне. Ведь их отец и брат — партизаны, да и они были причастны к партизанским делам. Им, молодым, наяву снились всякие подвиги.

Они-то радовались, а у меня сердце сжималось, когда я слышала о каком-нибудь раненом, убитом или пойманном партизане. Сколько ночей я провела, до рассвета не сомкнув глаз. Тяжела материнская доля…

Однажды Атанас вернулся домой поздно. Был он в красивых новых бриджах, словно на гулянку собрался. Он был выше, крупнее своих братьев, и только у него были такие черные волосы.

— Какой ты красивый! — удивилась невестка, жена Кольо.

— Любуйтесь, пока жив! — сказал Атанас. — Кто знает, в каком овраге буду валяться в этих новых бриджах…

Я чем-то занималась на террасе. Он увидел меня и крикнул:

— Ухожу к бате в горы! Приготовь мне белую рубашку…

У меня защемило сердце, в глазах потемнело. Хотелось удержать его, но я так ничего и не сказала. Если бы я стала останавливать моих детей, то какая же мать отпустила бы своих?!

Он понял, что со мной происходит, и, взбежав по лестнице, крепко обнял меня.

— Внизу есть хлеб, возьми его… — едва вымолвила я. — Мы как-нибудь обойдемся…

И он ушел. Ушел, и больше я его не видела. Не видела больше и Ивана…»

Я решил перевести разговор на живых. Не хотелось бередить душу матери.

Многое мне было известно, потому что я сам участвовал в последовавших затем событиях. В то лето я находился в лесах севернее Чепинской котловины. Там же были каменецкие и дорковские партизаны. Из штаба зоны поступило распоряжение, чтобы к нам перешли чепинцы и лыдженцы, которыми в Чепинских горах командовал Манол Велев.

Прежде чем выполнить этот приказ, они решили отделить молодых и неопытных партизан и оставить их с бай Георгием Мавриковым в глухих лесах. Атанас понял, что и его включат в эту группу, и пошел к отцу.

— Ты еще маленький, — сказал ему бай Георгий. — Да и здесь есть дела…

Атанас возмутился:

— Я мог вас прятать, мог ночью носить вам оружие и продукты, а теперь вы из меня ребенка делаете!..

И он пошел к Кольо Гранчарову.

— Все равно приду к вам, — после всех разговоров объявил он. — Если даже свяжете, все равно убегу и буду на Милевой скале.

Бай Георгий уступил. Потом, когда случилось непоправимое, он все твердил:

— Мне привелось многое испытать в жизни, и сердце мое всегда предчувствует беду… Иван уходил с отрядом. Он был старше и пришел к нам из казармы. Я думал: если что случится, хоть Атанас уцелеет. Но не сумел его удержать…

3 сентября они были на Милевой скале. В лагере они появились подтянутые, выбритые, в пилотках, на которых алели пятиконечные звездочки. Последними шли медицинские сестры с большими санитарными сумками, в белых косынках с красным крестом. Наши партизаны бросились навстречу пришедшим.

Прибывшие остановились посредине поляны, чтобы доложить штабу зоны. В лагере установилась торжественная тишина, только листва шумела на ветру.

Но вот официальная часть закончилась. День уже был на исходе, и мы разожгли партизанские костры. Очертания хребта постепенно исчезали во мраке.

На следующий день Милева скала сотрясалась от взрывов гранат и выстрелов. Нас окружали царские войска. Они подошли к Вороньему камню и рассыпались цепью. С высоток нас обстреливали из пулеметов.

Атанас Мавриков прибежал ко мне, укрылся за корнями большой сосны и что-то крикнул. Я не расслышал его слов, потому что оглох от стрельбы. Тогда он подполз совсем близко. Прицелился в цепь солдат и выстрелил.

— За ними наступает еще одна цепь! — крикнул Атанас громче. — Они напирают на нас и со стороны села Варвара…

Он и еще двое или трое ребят поддерживали связь между наблюдателями на вершине и отрядами. Я велел Атанасу сообщить о противнике в штаб зоны. Он помчался между деревьями. Я видел его еще несколько раз: он перебегал от дерева к дереву, полз между камнями.

Мы отступили с вершины. И именно тогда, когда решили, что нам удалось вырваться из окружения, нарвались на засаду. В поисках выхода мы спустились в глубокое ущелье. Но царские генералы и офицеры приготовили нам западню, из которой, казалось, уже не было спасения.

Мы перебегали все ниже в ниже по ущелью, пытаясь оторваться от наступающих войск, но враг со всех сторон наседал на нас, наполняя лес огнем и криками. Я уже ясно понимал, что здесь, в этом ущелье смерти, останутся белеть наши кости. И именно в этот момент нам удалось проскользнуть через цепь войск и вырваться из страшной западни. Мы выбрались, но многие остались там.

Иван Благов с группой партизан отходил к старой вырубке. Они перебегали между молодыми соснами, то и дело спотыкаясь о срубленные высохшие ветви. Вокруг свистели пули. По склону к ним приближались солдаты. Иван Благов бросил гранату. Солдаты залегли, и тогда партизаны устремились вперед, чтобы скорее добраться до безопасного места. Вскочил и Атанас Мавриков, но успел сделать только несколько шагов. Вера Алексова видела его лицо, залитое кровью. Атанас протянул руки, покачнулся и упал на землю. На его белой рубашке алели пятна крови.

После боя мы пошли искать убитых и раненых. Нашли и Ивана Маврикова. Он лежал под скалой, которая, казалось, в любой момент могла свалиться в пропасть. Винтовка Ивана была разбита в щепки, а пальцы правой руки оторваны. Его ранило в грудь и голову.

Мы хоронили убитых уже после 9 сентября. Радость по поводу победы и скорбное прощание с товарищами. Но матерям и отцам убитых было в этот день еще тяжелее, чем нам, боевым товарищам погибших…

Через два-три дня после похорон я встретил на площади в Чепино бай Георгия. Он долго смотрел на меня. Я хотел сказать ему что-нибудь в утешение, он покачал головой:

— Мы — мужчины… Не знаю только вот, жена выдержит ли…

Мимо проходили люди. Нас окружили дети. Какая-то девушка подала Георгию цветы.

— Спасибо, дочка, — сказал он. — Молодые должны помнить… Пусть долго помнят…

Штаб партизанской зоны собирал в районе Милевой скалы силы трех отрядов для проведения крупной операции — одновременного нападения на станцию Варвара и села Варвара, Симеоновец и Семчиново. Мы, чепинские партизаны, прибыли туда вместе с партизанами из отряда имени Ангела Кынчева за два-три дня до операции. На большой поляне мы застали отряд имени Панайота Волова. Это была одна из тех счастливых встреч, которые не забываются.

Кроваво-красный закат над вершинами Рилы предвещал сильный ветер. Откуда-то издали доносились гулкие раскаты грома и сверкали молнии, но над нами небо оставалось ясным и чистым. Строй сотен партизан, громкое приветствие «Смерть фашизму — свободу народу!» и окружающие нас горы, вздыбившиеся над Пазарджикской равниной, — все это вызывало в нас необыкновенный восторг. Потом строй распался, и поляна наполнилась радостным шумом. Люди собирались тесными кружками, громко и возбужденно разговаривали. В ту пору нас связывали чувства особой чистоты и сердечности.