Пол Престон - Франко. Биография

Мольтке укрепился в своем подозрении, вручая 24 января свои верительные грамоты. Посла удивила сердечность приема, оказанного ему Франко. Тот беседовал с ним целый час вместо пятнадцати минут, положенных по протоколу. Каудильо без экивоков заявил, что Германия — друг Испании, а Британия, Америка и большевики — ее враги. Он поклялся, что в пределах возможного «готов поддержать Германию в борьбе, возложенной на нее судьбой» 171 171 Не зная об этом разговоре, неизменно наивный Хейес сообщал в госдепартамент, что «улучшение отношений Испании с Объединенными Нациями происходит в ущерб ее отношениям с Осью». . Пространно изложив свою теорию «двух войн», Франко дал понять, что может оказать рейху услугу — «углубить противоречия между Англией и Советским Союзом» 20.

Пятью днями позже Мольтке сообщил каудильо об условиях, на которых Германия согласна дать Испании запрошенное ею оружие. Кое-кого в испанском правительстве, например Дуссинаге, весьма взволновала мысль о миллионе испанцев, вооруженных германским оружием и воюющих на стороне Третьего рейха. Однако несмотря на слезные заявления Франко о том, что Испания не готова отразить вражеское нападение, в следующем месяце, кроме восьми самолетов, поступило мало техники 21. Секретный протокол 172 172 В протоколе говорилось, что в обмен на оружие, военное снаряжение и технику современного класса, поставленные в достаточном количестве, Испания гртова оказывать сопротивление «любому вторжению англо-американских сил на Иберийский полуостров или на испанскую территорию за его пределами, что означало Средиземное море, Атлантику и Африку, включая Испанский Протекторат Марокко, и отразить такое вторжение всеми средствами, имеющимися в ее распоряжении». , датированный 10 февраля, был подписан 12 февраля 1943 года 22. Так и не реализованный, он означал, что Франко безответственно отказывается от свободы действий Испании 23. Хитрый каудильо делал ставку на то, что, получив до операции «Факел» заверения в добрых намерениях от Рузвельта и Черчилля, он сумеет, не очень рискуя, урвать кое-что у Гитлера.

Тем временем действующие лица менялись с головокружительной быстротой. Пятого февраля 1943 года Муссолини снял Чано и взял контроль над министерством иностранных дел в свои руки, действуя через замминистра Джузеппе Бастианйни. В середине января в Риме скончался Леквио, итальянский посол в Мадриде. Сменивший его барон Джакомо Паулуччи ди Калболи вручил 20 апреля свои верительные грамоты 24. Надеясь обеспечить гарантированный отпор Франко в случае возможной высадки Союзников в Испании, Муссолини через Паулуччи предложил каудильо встретиться с ним. Франко принял Паулуччи весьма сердечно, но, усмотрев в предложении о встрече с Муссолини лишь личную инициативу нового посла, не поддержал ее, ограничившись пожеланиями победы странам Оси, и упомянул о трудностях, которые он испытывает из-за активности своих противников из монархического лагеря и давления Союзников 25.

Февральский протокол — лишь одно из свидетельств того, что вера Франко в дело Оси померкла, но еще была жива. Вскоре после подписания протокола Хордана сообщил американцам заведомую ложь: «Франко сказал немцам, что не только окажет сопротивление агрессии с любой стороны, но что Испания не станет даже обсуждать возможность военных уступок в пользу Оси» 26. Обращение каудильо к стране по случаю Нового, 1943 года было крайне прогитлеровским. Информация, которую он получал от горячих приверженцев Оси — министра армии генерала Асенсио и министра ВВС генерала Вигона, а также от военных атташе в Берлине — была головокружительно оптимистичной. Самый же информированный и реалистически мыслящий из всех атташе — подполковник Рока де Тогорес — вызвал неудовольствие Асенсио, и его отозвали под формальным предлогом, что он слишком долго просидел в Берлине 27. Фалангисгская пресса продолжала восторженно поддерживать Третий рейх, обвиняя Рузвельта «в провоцировании Второй мировой войны» 28. После разгрома немцев под Сталинградом послышались требования к Союзникам, чтобы они, пока не поздно, пересмотрели свои ошибки. Потом пресса объявила, что это лишь небольшая передышка на пути к неизбежной германской победе 29. Публикации, инициированные странами Оси, составляли основную массу чтива, доступного испанской общественности, да и кинохроника главным образом шла из тех же стран. Перед Хейесом наконец встал вопрос, совместима ли свобода, предоставленная странам Оси для ведения психологической войны в Испании с теми заверениями в беспристрастности Испании, которые привел Франко в письме Рузвельту 30.

В середине января министр-секретарь Фаланги Арресе вместе с большой группой фалангистов совершил официальный визит в Берлин в качестве гостя нацистской партии. Арресе надеялся заручиться германской поддержкой в интересах собственной политической карьеры и, в частности, преуспеть там, где потерпел неудачу Серрано Суньер, то есть добиться от Третьего рейха гарантий создания испанской империи в Северной Африке. Франко надеялся, что неудовольствие немцев, вызванное визитом Хорданы в Лиссабон, смягчится после посещения Берлина делегацией фалангистов. Он отправил с Арресе письмо, в котором на основании предварительной договоренности фюрера с Муньосом Грандесом просил Гитлера об оружии. Каудильо намекнул в письме, что Арресе полнее, чем консервативный Хордана, представляет его прогерманские настроения. Это было явным повторением уловки 1941 года, когда в обход Бейгбедера таким же образом действовал Серрано Суньер. Арресе играл свою роль с полным размахом, хотя иногда ему и пеняли на отсутствие деловитости. Желая подтвердить свой высокий статус, он настаивал на оказании ему воинских почестей, хотя и не был гостем правительства. Германские власти организовали ему встречу с подразделением СС в Андае и Берлине; он совершил поездку в Восточную Пруссию, где в его честь Риббентроп дал обед, а Гитлер 19 января устроил чай; Арресе имел также встречи с Геббельсом и Борманом 31.

В Германии Арресе делал заявления в поддержку Оси, настолько противоречащие стремлению Хорданы сохранить нейтралитет Испании, что министр иностранных дел попросил у Франко отставки 32. Тот и отставку Хорданы не принял, и Арресе не наказал. По возвращении Арресе выразил свои прогерманские чувства в исключительно воинственном выступлении перед фалангистами 9 февраля 1943 года в Севилье. Явно запамятовав о разгроме под Сталинградом, он заявил, что Голубая дивизия полна решимости биться с коммунизмом до конца 33.

Теперь Франко вел двойную игру, если не сам, то через посредников. Он позволил Хордане представлять себя перед Союзниками, а Арресе — перед Осью. Это давало каудильо возможность — в зависимости от поворотов событий — отказываться от слов того или другого. Эта двойная игра помогала ему справляться и с внутриполитическими делами. Чтобы ослабить явно растущее влияние многоречивого Арресе, каудильо распорядился ежегодно проводить 28 февраля в Эс-кориале поминальную мессу по всем королям Испании — в годовщину смерти Альфонса XIII. В общественное сознание внедрялась мысль, что Фаланга и монархия равно воплощают в себе судьбы отечества 34. При этом явно давалось понять, что национальный глава Фаланги — современное воплощение великих королей прошлого 35.