Пол Престон - Франко. Биография

1947—1950 годы

Несмотря на профранкистскую кампанию, изображающую Испанию жертвой международной агрессии, Организация Объединенных Наций твердо проводила одобренную ею англо-американскую политику невмешательства: меры, принятые 12 декабря 1946 года, носили исключительно дипломатический характер и не предусматривали экономических и военных санкций*. Соединенные Штаты неохотно согласились даже на включение в резолюцию фразы «в течение разумного срока» 1. Возможно, позднее Франко искренне утверждал, что его удовлетворяла тактика остракизма, принятая ООН, ибо она позволила ему последовать испанской исторической традиции — героически противостоять численно превосходящему противнику: так было с римлянами, маврами и Наполеоном. ООН дала ему шанс сыграть беспроигрышную партию. Многолюдная демонстрация на Пласа-де-Ориенте восхитила каудильо, поскольку, по его мнению и утверждениям прессы, внезапно объединила сторонников и врагов режима в извечном порыве дать достойный отпор иностранцам, покушающимся на независимость страны 2.

Сам Франко ответил, хотя и косвенно, на резолюцию Организации Объединенных Наций тем, что начал публиковать в «Аррибе» серию статей против франкмасонства, в частности, против генерального секретаря ООН норвежца Трюгве Ли и председателя Генеральной Ассамблеи бельгийца Поля-Анри Спа-ака. Каудильо считал, что Ли и Спаак — масоны, выполняющие распоряжения Москвы. Статьи, публиковавшиеся под псевдонимом Хаким Боор (две опоры масонского храма), выходили до мая 1951 года. Главный их тезис состоял в том, что франкмасонство, которое каудильо не отделял от либеральной демократии, вместе с коммунизмом готовит заговор, замышляя разрушить Испанию. Франкмасонство, «одна из самых отталкивающих мистерий нынешнего века», — инструмент, с помощью которого англичане разрушили Испанскую империю. Теперь франкмасонство для демократических партий стало тем же, чем марксизм для коммунистов. Карреро Бланко полностью разделял эти взгляды. Статьи были написаны более свежо и живо, чем прочие письменные и устные выступления каудильо. Считалось, что статьи были написаны при участии друга Франко Хоакина Аррараса 3, хотя в их стиле проявилась свобода, которую дозволяет использование псевдонима. Это наверняка дало такую пищу тщеславию Франко, что он писал о себе в третьем лице, сообщая о ненависти «нашего каудильо» к масонству во всем мире и о намерении народа Испании стоять «с Франко насмерть» 4. Чтобы замаскировать авторство каудильо, печать объявила, что он лично дал аудиенцию Хакиму Боору 5. В 1952 году из статей бьш составлен сборник, и до конца своей жизни Франко считал, что все книги раскупили франкмасоны, дабы публика не прочла их 6.

Вместе с тем каудильо и Карреро Бланко приложили значительные усилия к тому, чтобы сделать режим приемлемым для тех самых западных демократий, которые Франко ругал в своих статьях. Тридцать первого декабря 1946 года Карреро составил меморандум, призывавший Франко использовать народную поддержку, продемонстрированную на Пласа-де-Ориенте, для того, чтобы ин-ституировать свой режим в качестве монархии, а затем путем референдума придать ему видимость-демократического. Главная идея плана состояла в том, что «биологическую неадекватность» какого-либо наследного монарха можно обойти, если продлить пребывание Франко на посту главы государства и обязать короля следовать рекомендациям Совета по делам монархии, составленного из лояльных лиц из Движения и контролируемого самим каудильо. Франко же считал, что при его жизни монархию лучше не восстанавливать. Меморандум Карреро Бланко был переработан, а на его основе появился другой документ, представленный 22 марта 1947 года. В нем Франко предлагалось самому назвать своего монаршего наследника 7. Реализации этой идеи франкистской «монархии» способствовало то, что дон Хуан обретал поддержку самых разных сил — от карлистов на крайне правом фланге до социалистов на демократическом левом 8.

Неиссякаемый оптимизм каудильо проявился в начале января 1947 года, когда он принял делегацию высших генералов. Его старый друг, почтенный Андрес Саликет, рискнул сказать: «Пако, все мы обеспокоены решением Организации Объединенных Наций». Каудильо цинично заявил: «Нет никаких причин для беспокойства. В чем дело? Твоя мыльная фабрика ведь работает?» Тем самым Франко язвительно намекнул генералам на то, что многие из них, по его сведениям, занимают посты в директоратах компаний. Услуги генералов охотно оплачивались, поскольку они, пользуясь своим влиянием, обеспечивали компаниям дефицитное сырье и электроэнергию. Последовало неловкое молчание. Воспользовавшись моментом, Франко поведал гостям: он убежден, что нарастающие русско-американские противоречия вскоре гарантируют ему авансы Вашингтона 9. Каудильо лучше, чем кто-либо из генералов, понял, что резолюции ООН означают конец для республиканского правительства в изгнании. Великие державы не собирались поддерживать республику, поэтому дискредитированный и лишившийся иллюзий Хирал оставил свой пост. Прагматический лидер социалистов Индалесио Прьето понял, что теперь у испанских левых один выход — создать широкий фронт совместно с монархической оппозицией Франко. Для этого было создано более умеренное правительство в изгнании во главе с социалистом Родольфо Льописом (Llopis) 10.

Перспективы стратегии Прьето не внушали радужных надежд: дипломатические сообщения, приходившие к Франко, укрепляли его уверенность в том, что британские консерваторы и влиятельные лица в американском Пентагоне видят в испанском диктаторе оплот против советской экспансии". Ни британцы, ни американцы не оказывали конкретной помощи тем заговорам, которые составляли Аранда и Бейгбедер, желавшие заменить Франко временным правительством и включить в него различного толка монархистов и умеренных левых 12. От своей тайной полиции каудильо имел полную информацию об этих заговорах, у него на столе лежали досье с материалами, компрометирующими Аранду и Бейгбедера 13. Тем не менее отзыв послов побудил испанское министерство иностранных дел искать контакты с теми, кто согласился бы выслушать испанцев. После того как в июне 1947 года американцы направили временным поверенным в Мадрид ан-тифр'анкистски настроенного Пола Калбертсона (Culbertson), власти вопреки протоколу предприняли неуклюжие попытки обласкать этого человека и его семью 14.

Всякий визит — проезжего епископа или шейха — преподносился как значительное событие, дабы смягчить тяготы изоляции. Мартин Артахо особенно преуспел в этом отношении, используя свои разветвленные контакты с Ватиканом. Остроумный Агустин Де Фокса назвал министерство монастырем: «Monasterio de Asuntos Exteriores» 202 202 Вместо «Ministerio (de Asuntos Exteriores)» — министерство (иностранных дел). (Примеч. перев.) , а самого Мартина Артахо — «настоятелем» 15.