Пол Престон - Франко. Биография

В середине февраля 1947 года Франко дал пространное интервью Константину Брауну из вашингтонской «Ивнинг стар». Посвященное в основном оправданию позиции Испании во Второй мировой войне, оно наглядно показывает самовос-приятие каудильо в то время. Каудильо поверил собственным пропагандистским измышлениям о том, что судьба повелела стать орудием божественной миссии. Вступительные слова интервью отражают причудливое сочетание мании величия и смирения: «Я никогда не имел амбиций командовать или властвовать. С самой юности мне были уготованы жизнью тяжелые испытания, вынудившие меня занять командные позиции и взять на себя ответственность, несоизмеримую с моим возрастом. Но у меня были представления об ответственности и о необходимости исполнения долга, а долг — это веление совести каждого. Будь я уверен, что ради интересов моей отчизны мне следует отказаться от командования, не сомневайтесь, я сделал бы это без всякого колебания и с радостью, ибо командовать — для меня и долг, и жертва» 16.

Франко имел веские основания для такой уверенности. Даже если были бы применены строгие экономические санкции, требуемые Францией и другими странами, режим, скорее всего, выжил бы. Несмотря на острую нехватку продовольствия и серьезные трудности в удовлетворении электроэнергией основных нужд промышленности, по оценкам британцев, продовольствия должно было бы хватить более чем на четыре месяца, а запасов нефти — как минимум, на полгода 17. Каудильо установил спасительные дружественные связи с рядом стран, включая салазаровскую Португалию, и прежде всего — с сочувствовавшим Оси режимом Хуана Доминго Перона в Аргентине 18. Мартин Артахо с явным облегчением говорил о «передышке», которую дала Испании аргентинская помощь 19. Оптимизм Франко еще больше усилился, как только сопротивление Запада коммунистической экспансии начало обретать организационные формы. Двенадцатого марта 1947 года в ситуации, когда британцы проявили неспособность оказывать военную помощь Греции и Турции, США объявили о «доктрине Трумэна» — программе помощи «свободным народам в решении их судеб по их выбору» 20.

В соответствии с переменами в международной обстановке Франко прилагал все больше усилий, чтобы замаскировать сущность cBoeft) режима и придать ему вид, приемлемый для заграницы. Идеи Карреро Бланко, изложенные в форме проекта Закона о наследовании (Ley de Sucesidn), обсуждались на заседании кабинета 28 марта 1947 года и были опубликованы три дня спустя. В первой статье заявлялось, что «Испания, как политическое целое, является католическим, социальным и представительным государством, которое, следуя традициям, объявляет себя королевством». Вторая статья гласила: «Главой Государства является Каудильо Испании и Крестового похода, Генералиссимус Вооруженных Сил Дон Франсиско Франко Баамонде». Долго лелеемая Фалангой «революция» была выброшена на свалку. Послушание фалангистов отражало тот же страх, что разъедал души ближайших сподвижников каудильо. Вынужденная дружба режима со странами Оси в 1936—1945 годах уходила в забытье, а фашистское обличье, откровенно демонстрировавшееся в тот период, будет заменено монархическим фасадом. В любом международном контексте, кроме «холодной войны», такой грубый обман выглядел бы смехотворно. Прямое заявление о том, что Франко будет править, пока этому не помешает смерть или немощь, дозволенная каудильо возможность назвать своего монархического преемника, отсутствие какого-либо указания на то, что королевская семья имеет права династического наследования, утверждение, что будущий король должен поддерживать фундаментальные установления режима и может быть смещен, если отойдет от этого, — все указывало: не изменилось ничего, за исключением вывески. Однако через три года, когда разразилась война в Корее, этого ассортимента вполне хватило для того, чтобы международный остракизм по отношению к Испании прекратился и ей распахнули двери в западное сообщество.

Новый закон стал частью тщательно разработанного представления, призванного убедить западные державы и испанских монархистов, что режим эволюционирует к реставрации монархии. Хорошая постановка спектакля требовала, чтобы дон Хуан произносил нужные слова и не отвергал предложенной схемы. Но эта часть представления была проработана весьма скверно. За день до опубликования Закона о наследовании Карреро Бланко приехал в Эшторил к дону Хуану с посланием, уже переданным прежде претенденту в других редакциях Николасом Франко и Альберто Мартином Артахо. Смысл его состоял в том, чтобы дон Хуан «отождествил себя с режимом, верил во Франко, хранил спокойствие и смирился с участью быть наследником каудильо». На Карреро Бланко была возложена особая миссия: ознакомить претендента с проектом, которому 31 марта предстояло стать законом. Франко приказал Карреро Бланко просить аудиенции именно 31 марта, чтобы не дать дону Хуану возможности каким-либо образом воспрепятствовать этим планам.

Когда на исходе утра они встретились, Карреро изложил претенденту длинный и приукрашенный перечень достижений каудильо. Карреро говорил о новом законе так, что дону Хуану показалось, будто с ним советуются по проекту разрабатываемого закона. Карреро смутился, когда претендент отметил, что Франко не может представлять себя реставратором монархии, поскольку запрещал деятельность монархистов. Поняв, что дон Хуан хочет стать королем всех испанцев, Карреро откровенно изложил ему взгляды Франко на политику: «В 1936 году в Испании был вырыт окоп, и надо быть или на этой стороне, или на противоположной... Вам следует думать, что вы можете быть королем Испании, но это должна быть Испания Национального движения (Movimiento Nacional): католическая, антикоммунистическая, антилиберальная и решительно настроенная против всякого иностранного влияния в своей политике». Прежде чем покинуть претендента, Карреро передал ему пухлое досье с обвинениями в адрес его приверженцев. Дон Хуан обещал прочесть текст Закона о наследовании и при встрече с Карреро на следующий день высказать свое мнение о законе.

По окончании аудиенции Карреро ушел, а дон Хуан уединился в своих апартаментах. Затем Карреро, не объявив о себе, вернулся на виллу Хиральда и оставил служащему из администрации дона Хуана записку для претендента о том, что этим вечером каудильо выступит по национальному радио и объявит окончательный текст нового закона. После чего он поспешил уйти, пока дон Хуан не получил записку и не понял, что они обсуждали вовсе не проект закона. Обман побудил претендента и его советников укрепить связи с левой анти-франкистской оппозицией. Седьмого апреля 1947 года дон Хуан выступил с Эшторилским манифестом, в котором заявил, что Закон о наследовании не имеет юридической силы и ставит целью изменить природу монархии, хотя не было проведено консультации ни с наследником трона, ни с народом. Франко, Артахо и Карреро сошлись на том, что тем самым дон Хуан поставил на себе крест как на возможном наследнике каудильо. Тринадцатого апреля «Обсервер», Би-би-си и «Нью-Йорк тайме» опубликовали заявления дона Хуана, где говорилось, что он готов достичь соглашения с Франко, если только оно будет касаться деталей мирной передачи власти без всяких дополнительных условий. Манифест и интервью вызвали бурную кампанию против дона Хуана в испанской прессе. Его называли орудием международного франкмасонства и коммунизма 21.