Пол Престон - Франко. Биография

Лишь закрепив официально отношения с Вильяверде, донья Кармен предалась страсти к антиквариату и драгоценностям, к чему ее побуждала и маркиза де Уэтор де Сантильян, неустанно твердившая, что все люди с высоким уровнем жизни в Испании обязаны этим каудильо 7. Жадность и стяжательство первой сеньоры превратились в легенду. Говорили, будто владельцы ювелирных магазинов Мадрида и Барселоны создали неофициальные страховые синдикаты, дабы возмещать убытки от ее визитов. Не меньше привлекал донью Кармен и антиквариат. В JIa-Корунье и Овьедо владельцы ювелирных и антикварных магазинов часто закрывали их, узнав, что она в городе 8. Ежедневные контакты с подхалимами, искавшими официального покровительства, открывали богатые возможности для приобретения желанных предметов. Ненужные подарки обменивались на вещи, которые хотелось иметь. Придворные доньи Кармен во главе с маркизой Уэтор давали советы потенциальным дарителям 9. Неизвестно, что думал Франко о Мартинесе-Бордиу, но он никогда не освобождал его от обязанности называть себя «ваше превосходительство» и обращаться к нему на «вы». Каудильо прежде всего заботился о счастье дочери. В целом он не обращал внимания на коррупцию, лишь бы элита оставалась лояльной ему. Во всяком случае, в 1950 году перед ним стояли куда более важные проблемы.

В начале 1950 года военная верхушка Соединенных Штатов активизировала попытки втянуть ярого антикоммуниста Франко в свою оборонительную орбиту. Португалия настаивала на включении Испании в Североатлантический пакт, но американские политики опасались, что это приведет к отчуждению с Британией и Францией 10. В палате общин консерваторы требовали возобновления дипломатических отношений 214 214 Строго говоря, дипломатические отношения не прерывались, был понижен их уровень — до временных поверенных. (Примеч. перев.) с Испанией, но Эрнест Дэвис, парламентский заместитель государственного секретаря по иностранным делам, заявил, что Британия будет придерживаться резолюции ООН от 1946 года, так как режим Франко остался «и теперь столь же отталкивающим для нас» 11. Оценка Трумэном Франко не изменилась. В конце марта 1950 года он заявил, что не видит разницы между СССР, гитлеровской Германией и франкистской Испанией, поскольку все это полицейские государства 12. Однако антифранки-стские настроения отступили на задний план под влиянием событий более крупного масштаба.

Возмущенный Франко приписывал британскую и американскую враждебность масонскому заговору. Он по-прежнему выступал с гневными филиппи-ками против франкмасонства, и часто с антисемитским оттенком 13. Его предвзятость усиливалась сообщениями от Лекерики, который, говоря своему хозяину то, что тот хотел услышать, объяснял позицию Трумэна желанием потакать американским франкмасонам 14. Каудильо наивно полагал, что псевдоним Хаким Боор позволяет ему свободно излагать свои взгляды на франкмасонство, проистекавшее, по его мнению, из дьявольского сговора с коммунизмом. В то же время каудильо публично выражал восхищение всем американским. Газета «Нью-Йорк тайме» считала, что на публикацию подобных статей в «Аррибе» получены официальные санкции на высоком уровне. В Белый дом приходили тысячи телеграмм с выражением протеста. Вашингтон прекрасно знал, что эти статьи — дело рук Франко 15.

Калбертсон был горько разочарован. Ему претило ханжество и самодовольство Франко, и он направил Ачесону послание, отражавшее его неудовольствие по поводу того, что каудильо не желает «эволюционировать в сторону демократических концепций и к иному правлению, основанному не только на силе и связанному с жизнью одного человека». Про каудильо Калбертсон писал: «Он думает, будто знает лучше всех, что сегодня лучше для Испании и испанцев. Он слушает только то, что хочет услышать и закрывает уши и мысль от всего прочего». По поводу того, что Франко полностью отказался от попыток политических реформ, Калбертсон заметил: «Франко — это тип испанца, который любит ходить в кино без билета». Тем не менее раздосадованный Калбертсон все же считал, что устранение Франко не представляется возможным. Поскольку же военное руководство придает Испании весьма важное значение, Соединенные Штаты должны вернуть послов в Мадрид 16.

За объявлением о советской атомной бомбе и о победе Мао Цзэдуна в Китае последовал ряд громких шпионских скандалов — среди них дело высокопоставленного сотрудника госдепартамента Алджера Хисса (Alger Hiss), а также дело Этель и Юлиуса Розенбергов, обвиненных в принадлежности к шпионской сети, связанной с Клаусом Фуксом, британским физиком-атомщиком, родившимся в Германии. Соединенные Штаты охватил параноидальный страх: недавно победившая страна оказалась теперь в опасности из-за утечки секретов своего самого мощного оружия 17. Охотник за ведьмами сенатор Джозеф Маккарти убеждал, что коммунисты — причина всех проблем Америки. В Объединенном комитете начальников штабов усиливались сомнения в оборонительных способностях Запада, и там решительно выступали за присоединение Испании к Западному военному альянсу, что позволило бы Соединенным Штатам воспользоваться Пиренейским полуостровом как «последним плацдармом в континентальной Европе». Без этого высадка в Европе, захваченной советскими войсками, была бы невозможна. Вначале Трумэн считал требования генерала Омара Брэдли, начальника Объединенного комитета начальников штабов политически нереалистическими 18. Но всего лишь за неделю с небольшим взгляды Трумэна резко изменились под влиянием события, которое отмело все сомнения многих либеральных критиков Франко в Соединенных Штатах.

Южная Корея, с конца Второй мировой войны находившаяся под контролем Соединенных Штатов, 24 июня 1950 года подверглась нападению северокорейских войск. Развернув безудержную кампанию по поводу разыгравшихся империалистических аппетитов Советского Союза, администрация Трумэна перешла от стратегии сдерживания к более решительному ответу на советский экспансионизм. Каудильо предложил послать в Южную Корею испанские войска. Неудивительно, что акции Франко стремительно пошли вверх, несмотря на военную слабость Испании. Широко распространилось мнение, что приближается Третья мировая война. Конечно, в таких условиях не могло быть и речи об акциях по подрыву стабильности в Испании. Но кое-кто в Лондоне считал, что военную помощь в борьбе против коммунизма лучше искать «в бывшей нацистской Германии, чем в ныне фашистской Испании». Зато в министерстве иностранных дел превалировало мнение, что следует признать провал политики остракизма и вернуть Испанию в международное сообщество, «несмотря на Франко». Однако по длительном размышлении Бе-вин решил, что ничего менять не следует 19.