Пол Престон - Франко. Биография

Каудильо старался извлечь максимальную пользу из международной ситуации. Корреспонденту вашингтонской «Ивнинг стар» он сказал, что располагает доказательствами, будто Россия готова напасть на Европу, подняв двенадцать воздушно-десантных дивизий. Во Франции, утверждал каудильо, они не встретят сопротивления, и русские пройдут по Испании до Гибралтара и Северной Африки. В отличие от Франции, у Испании есть полмиллиона солдат, которые окажут сопротивление, если их хорошо вооружить 20. Вряд ли сам Франко верил в эти страшные истории. Тем не менее совместно с усилиями хорошо оплачиваемого лобби Лекерики они срабатывали. 26 сентября 1950 года, когда американские войска уже принимали активное участие в боевых действиях в Корее, Комитет по инициативам ООН проголосовал за пересмотр вопроса о дипломатических отношениях с Испанией. Пока Лекерика раздавал в Вашйнгтоне взятки влиятельным журналистам и политикам, генералиссимус старался извлечь побольше политических выгод из постоянно меняющейся ситуации. Причем у Франко были и доброжелатели, не находившиеся у него на содержании. Так, португальский делегат в Организации Объединенных Наций с энтузиазмом призывал принять Испанию в НАТО 21. Между 25-м и 27 сентября 1950 года доктор Антониу де Оливейра Салазар нанес визит в Испанию — в ответ на визит Франко в Португалию за год до этого 22.

Для домашнего пользования Франко всеми силами выказывал твердость своих намерений, а поэтому усилились нападки на Британию. Для британских подданных, следующих в Гибралтар и возвращающихся оттуда, чинились всякого рода препятствия. Желая поссорить Британию и США, Франко сказал корреспонденту итальянской газеты «Рома», что нет никакой разницы между «социалистическим империализмом Лондона» и «коммунистическим империализмом Москвы» 23. Свои взгляды на Британию он развил 11 октября в беседе с графом Бессборо (Bessborough), председателем корпорации «Рио Тинто»: Представленный диктатору лорд Бессборо почувствовал неловкость, когда Франко уставился на него, не произнося ни слова. Маркиз де Прат, переводчик, сообщил Бессборо, что ему следует начать беседу первым. Когда Бессборо сказал, что не все англичане разделяют антифранкистские взгляды лейбористского правительства, каудильо углубился в дискуссию о дефектах консервативной партии и соотношении между социализмом и коммунизмом. Выказывая поразительное сочетание высокомерного самодовольства и незнания социальных реалий как в Британии после Бевериджа, так и в Испании после Гражданской войны, он сказал, что богатые в Англии должны приносить жертвы ради рабочего класса, как это делают состоятельные люди в Испании. Каудильо также отметил, что Испания и Британия должны соединиться, дабы оборонять общую западную цивилизацию. Когда Бессборо сказал, что сближение пошло бы лучше, если бы испанская печать умерила свои нападки на Британию, Франко лицемерно ответил, будто печать в Испании вполне свободна и он вправе вмешаться лишь в том случае, когда оскорбляют главу дружественного государства. Бессборо, относившийся к почитателям Франко, покинул Пардо в изумлении, ибо выяснилось, что его собеседник пребывает в полном неведении по поводу обстановки в окружающем мире 24.

Тридцать первого октября 1950 года специальный Временный политический комитет собрался в Лейк-Сассексе, штат Нью-Йорк, и проголосовал за отмену резолюции от декабря 1946 года об отзыве послов 25. Второго ноября Трумэн объявил, что пройдет «долгое, долгое время», прежде чем Соединенные Штаты назначат посла к Франко. Но это произойдет через несколько недель. Замечание Трумэна не было опубликовано в испанской прессе, но его передала испанская служба Би-би-си. Парадоксально, но оно обрадовало закоренелых фалангистов, опасавшихся, что, как только с остракизмом будет покончено, Франко выкинет всех их на свалку 26. Четвертого ноября Генеральная Ассамблея ООН, собравшись во Флашинг-Мидоу, проголосовала в поддержку возвращения послов в Мадрид — тридцатью восемью голосами «за» при десяти «против» и двенадцати воздержавшихся. Основываясь на том, что признание режима не обязывает выносить суждение о его внутренней политике, Испанию приняли в Продовольственную и сельскохозяйственную организацию. Британия и Франция воздержались, а Соединенные Штаты голосовали «за» 27. Несмотря на то, что осуждающая преамбула резолюции 1946 года осталась, в Мадриде воцарилась эйфория, решение было истолковано как «испанская победа», а сам Франко заявил, что это свидетельствует о международном признании 28. Лекерика телеграфом направил Мартину Артахо отчет о расходах на подношения и взятки, срочно запросив 237 тысяч долларов на то, чтобы задобрить политиков и журналистов. Стараясь проложить путь к резолюции от 4 ноября, он раздал 44 350 долларов и занял 57 500, считая, что всю эту сумму истратил на пользу делу 29. Несколькими месяцами раньше Теодор Акил-лес, заведующий западноевропейским отделом госдепартамента, сказал одному высокому испанскому официальному лицу: «Вполне вероятно, что послов вернут. Лекерика наверняка припишет это себе и, возможно, ему поверят, но, по-моему, его правительство должно знать, что этот и любые другие шаги по улучшению отношений будут сделаны скорее вопреки стараниям Лекерики, чем благодаря им» 30. Лекерика действительно пытался приписать эту заслугу себе, но дело было не в подкупленных деятелях, а в стратегической ценности Испании для Запада и твердом антикоммунизме Франко. Тратя деньги, Лекерика, чье беспримерное лизоблюдство имело неслыханный успех у каудильо, лишь подтверждал убеждение своего патрона в том, что «любого можно купить» 31.

Франко, неудовлетворенный такой победой, неустанно добивался большего. Уже поняв, сколь удобен для внутриполитического пользования тезис о том, что враждебное отношение к нему заграницы — это международная травля Испании, каудильо представил в ноябре 1950 года резолюцию ООН как запоздалое исправление прежней несправедливости. Теперь он ожидал существенной компенсации за экономические трудности недавних лет, ответственность за которые, конечно, возложил на международный остракизм 32. На самом деле причина экономических трудностей была не в отсутствии послов, а в нежелании Франко проводить в стране политические реформы. Вследствие этого Испания оказалась отрезанной от каналов международной помощи, тогда как политика автаркии Суансеса и низкий курс национальной валюты препятствовали восстановлению всего разрушенного за годы Гражданской войны.

В поисках путей компенсации за перенесенную им несправедливость Франко попытался потребовать возвращения Гибралтара. По своему обыкновению, каудильо хотел показать, что делает снисхождение международному сообществу, которому, в сущности, пришлось терпеть его. Это дало ему смелость усложнить обстановку: используя требование Египта вывести британские войска из зоны Суэцкого канала, Франко рассчитывал привлечь на свою сторону противников колониализма в Соединенных Штатах. Понятно, что каудильо, любивший подражать испанским полководцам прежних времен, давно лелеял мечту вернуть Гибралтар — последнюю часть Испании, находящуюся в руках иностранцев. Он хотел бы изгнать неверных франкмасонов «коварного Альбиона», как католические короли изгнали мавров. Кампания 1950 года была начата по личной инициативе Франко. Ему помогал фалангисгский лидер Раймундо Фернандес Куэста, а Мартин Артахо пытался удержать каудильо 33. В ноябре кампания, набравшая силу, нашла свое выражение в статьях в контролируемой прессе. Карреро Бланко опубликовал статью под псевдонимом Хуан де ла Коса, другую написал сам каудильо и он же дал интервью. Серию злобных антианглий-ских статей напечатали присяжные журналисты. Кроме того, были инициированы студенческие демонстрации против Британии 34.