Пол Престон - Франко. Биография

На всякий случай Франко направил на маневры в Каталонию, которыми руководил Баутиста Санчес, два полка Легиона. Подполковник, командовавший полками, сообщил Баутисте Санчесу, что может получать приказы только от самого Франко 39. Муньос Грандес также появился на маневрах, провел напряженную беседу с Баутистой Санчесом и, очевидно, сообщил ему о том, что тот освобождается от командования Барселонским военным округом. На другой день, 29 января 1957 года, Баутиста Санчес был найден мертвым в своем номере гостиницы «Пуигсерда». По Испании быстро разлетелись самые драматические и невероятные слухи об убийстве Баутисты Санчеса 40. Скорее всего, Баутиста Санчес, давно хворавший, умер от сердечного приступа следствие тяжелой реакции на разговор с Муньосом Грандесом 41. Большое число людей, пришедших на его похороны, свидетельствовало о том, что очень многие связывали с ним свои надежды. Франко так прокомментировал это событие в разговоре с Давилой: «Смерть — благо для него. Теперь ему не надо бороться с соблазнами, которым он сильно подвергался в последние дни. Мы были очень терпеливы к нему, помогая избежать скандала из-за предательства, которое он собирался совершить» 42. Своему кузену Франко сказал, что теперь он избавлен от необходимости снимать Баутисту с поста командующего Барселонским военным округом 43.

Брожение во внутренней оппозиции режиму, вызванное планами Арресе, активизация монархической оппозиции, возглавлявшейся Баутистой Санчесом, кампания бойкота в Барселоне и вспышка экономических проблем заставили каудильо осознать, что крупная перетряска в кабинете неизбежна. С начала октября 1956 года, когда Арбуруа обрисовал кабинету четкую картину положения в стране, Франко знал о тяжелой экономической ситуации. Сильная инфляция дополнялась катастрофическим состоянием платежного баланса. Основная часть проблем возникла из-за некомпетентности его правительства, за что каудильо приходилось нести ответственность. Многие трудности были следствием приверженности Франко политике автаркии, а также и того, что он отвел главную роль Национальному институту промышленности, которым заправлял его друг Суансес. «Выставочные» разработки ИНИ требовали для своего осуществления финансовых и материальных ресурсов, которых не было.

Поверхностный контроль Франко за работой министров, вернее, их полная бесконтрольность, способствовали излишним расходам. Дефицит, определявшийся отсутствием средств у правительства, ликвидировали при помощи печатного станка. Вместе с тем, был плохо отлажен механизм регулирования спроса с помощью монетарной и налоговой политики. Ко всем прочим явлениям инфляционного порядка, повышение зарплаты в предыдущем году подстегнуло рост цен на промышленную и сельскохозяйственную продукцию более чем на сорок процентов 44.

Нежелание Франко приступать к изменениям в правительстве было проявлением свойственной ему всю жизнь осторожности, превратившейся со временем в явное отвращение к новым проблемам. Каудильо любил все рутинное, хорошо знакомое и, как показал февраль 1956 года, у него пропала прежняя оперативность в разрешении кризисов. В частности, ему уже не хотелось приступать к реформированию кабинета, ибо он боялся, что не найдет подходящего человека на место министра торговли. Его озабоченность проистекала из убеждения в том, что слишком немногие знают тайны мировой торговли и финансов, осведомленность в которых Арбуруа поистине уникальна 45. Поделившись своими опасениями с кузеном, Франко ненароком намекнул на то, что уже устарел. Он смутно осознавал вредоносную косность бюрократической автаркии и потребность Испании в передовой экономической политике 46. Каудильо неохотно принимал советы по этим вопросам и так же неохотно согласился на вступление Испании в Организацию экономического сотрудничества в Европе (ОЭСЕ) и в Международный валютный фонд. Однако, решившись на это и объявив затем об изменениях в кабинете, он утратит строгий контроль за происходящим.

Реформирование кабинета в феврале 1957 года стало одним из самых значительных событий в политической карьере Франко. Оно положило начало превращению каудильо из активного политического деятеля в символическую фигуру. Детали формирования кабинета он разработал совместно с Карреро Бланко, влияние которого росло с каждым днем. Лекерика назвал Карреро Бланко «герцогом де Оливаресом», намекая на всесильного министра при дворе Филиппа IV. Карреро Бланко, безгранично преданный каудильо, был на одиннадцать лет моложе его и не знал устали, однако экономические познания обоих оставляли желать лучшего. Франко полагался на Карреро Бланко, а тот, в свою очередь, — на высокоодаренного Лауреано Лопеса Родо, который в свои 37 лет стал генеральным секретарем в министерстве по делам правительства 47. Его отношения с Карреро Бланко были зеркальным отражением отношений Карреро Бланко с каудильо. Долгосрочных стратегических замыслов реформирования кабинета, произведенного в соответствии с рекомендациями Карреро Бланко и Лопеса Родо, в то время Франко не разгадал.

Хотя ясно, что эту часть правительственной перетряски каудильо произвел для того, чтобы политически разоружить Фалангу, были у нее и другие последствия, которых он не предвидел. В следующие два года станет ясно, что новые назначения предопределили отход от всех экономических идей, когда-либо милых сердцу каудильо, и беспрепятственное вхождение в современный капитализм. Это впоследствии принесет огромные иностранные капиталовложения, вызовет широкую индустриализацию, миграцию населения, урбанизацию, приведет к большему охвату населения образованием. Социальным результатом таких преобразований станет превращение Франко и фалангизма в исторический анахронизм. В данном случае экономическое развитие припишут ему в заслугу, как и нейтралитет в годы войны, и выживание режима в годы «холодной войны». В ту пору, однако, его контроль над событиями распространялся только на действия, имевшие самое непосредственное отношение к политическому балансированию. Если кто и вынашивал великие замыслы в процессе правительственных перемен февраля 1957 года, то не Франко, а Лопес Родо.

Каудильо объявил об изменениях, словно внезапно вспомнив о них, примерно в полночь 22 февраля, когда закрывал заседание кабинета министров. Он объяснил необходимость изменений усталостью министров, просьбами некоторых из них об отставке, а также тем, что «людям надоело видеть одни и те же лица в газетах» 48. На самом деле, решив уступить католическо-монархическому противостоянию планам Арресе, Франко использовал перемены в кабинете, чтобы начать длительный процесс; направленный на полное выхолащивание политической значимости Фаланги. Она останется полезной ему, но никогда уже не выйдет из повиновения, как сделала это в 1956 году. Арресе был смещен с поста министра-секретаря, и его заменил еще более покладистый фалангист, амбициозный и гибкий Хосе Солис (Solis) Руис, глава фалангисгских синдикатов. Сначала каудильо прочил на это место твердого фалангиста Хосе Антонио Элолу, но Карреро Бланко убедил его отказаться от этого намерения, после того как Лопес Родо отметил, что Элола — неукротимый антимонархист. Лопес Родо порекомендовал Карреро Бланко кандидатуру Солиса. Не обладавший грандиозными замыслами Арресе, болтливый и дружелюбный Солис мечтал об одном — стать фаворитом Франко. Солису также очень хотелось помимо жалованья министра-секретаря сохранить и то, что причиталось ему как руководителю синдикатов (Delegado Nacional de Sindicados). Каудильо согласился на это, ибо считал, что этот человек, слишком занятый своими делами, не последует реформаторским путем Арресе. Кроме того, эта перестановка предполагала, что теперь Фаланга сосредоточит усилия на социальном обеспечении и трудовом законодательстве 49. Хирона, когда-то влиятельную фигуру, окончательно дискредитировали экономические последствия предложенного им в 1956 году повышения заработной платы, и на посту министра труда его заменил более послушный фалангист, бесцветный Фермин Санс Оррио. Не менее серая личность Хесус Рубио остался министром образования.