Пол Престон - Франко. Биография

Десятого июня 1958 года, когда валютные резервы Испании сократились до предела, Наварро Рубио представил кабинету документ, своего рода основу программы жесткой стабилизации денежной системы. Эта программа составит в будущем основу экономического развития Испании. Как Лопес Родо дал понять Руисеньяде год назад, эта программа пересмотрела все двадцать лет господства франкизма. Франко, видно, не понимал, какие далеко идущие последствия сулят эти перемены, а может быть, старался не думать об этом. Он выразил удивление тем, что дела оказались так плохи, как изобразил Наварро Рубио, «но не возражал, чтобы они были подправлены». И все же Франко, вероятно, предвидел политические последствия, если настоял на том, чтобы доклад остался секретным, хотя против реализации программы Наварро Рубио не возражал 81. Через три недели каудильо сказал Пакону про Наварро Рубио, что он «слишком теоретик и крайне сухой человек» 82.

Летом 1958 года Франко при каждом удобном случае отправлялся на рыбалку. Сразу после речи в кортесах он исчез на две недели, уехав ловить рыбу в Астурию. Вернулся он довольный, поймав около шестидесяти штук семги, причем несколько из них весили за тридцать фунтов. В сентябре, находясь в Галисии, каудильо пришел в восторг, поймав кита весом в двадцать тонн, и позже рассказал Пакону: «Он отнял у меня двадцать часов, пока наконец не сдался. Я надеюсь поймать и покрупнее. Мне действительно нравится это занятие, это хороший отдых после моей работы и всяких забот». Поражала страсть Франко к рекордам, стремление убить побольше. В 1959 году каудильо похвалялся своему кузену, что как-то за одну поездку на охоту он в течение нескольких дней убил около пяти тысяч куропаток 83.

Девятого октября 1958 года умер Папа Пий XII, и его место через три недели занял кардинал Анджело Ронкалли, ставший Папой Иоанном XXIII. Он провел либерализацию Католической церкви, что создало для Франко серьезные проблемы. Эта перемена подчеркнет анахроническую природу его политической системы. Реформы на стратегическом направлении ватиканской политики совпали со все большим вовлечением испанских священнослужителей в рабочее движение. Вследствие успеха католической организации «Рабочее братство Католического действия» и растущего участия отдельных служителей церкви в рабочем движении профранкистская ориентация Церкви стала отходить в прошлое.

Споры с Церковью не были первоочередной задачей каудильо. В конце

1958 года наиболее остро стояла проблема развала испанской экономики на фоне бурной инфляции и усиливающегося недовольства рабочего класса. Однако радужное предновогоднее выступление Франко не создавало такого впечатления о 1958 годе, поскольку состояло из определенных тезисов, подготовленных для него министрами. Статистический обзор побед режима намеренно замаскировал экономические трудности. Вместе с тем Франко хотел подчеркнуть, что любой наследник должен действовать в границах Движения. Осудив «фривольность, отсутствие прозорливости, беззаботность, неповоротливость и слепоту» Бурбонской монархии, он заявил, что всякий, кто не признает легитимность его режима, страдает «эгоизмом и умственной неполноценностью» 84.

Речь показывала, что Франко сомневается, мудро ли он поступил, разрешив встречу монархистов, назначенную через месяц. Двадцать девятого января

1959 года либеральные сторонники дона Хуана соберутся на обед в отеле «Мен-фис» в Мадриде, чтобы основать ассоциаций, получившую название «Испанский союз» (Unidn Espanola). Задумал это либеральный монархист, адвокат и промышленник Хоакин Сатрустеги. Хиль Роблес присутствовал там, однако не выступал. А те, кто выступил, дали ясно понять, что ради собственного блага монархия не должна быть учреждена диктатором, а восстановлена при поддержке большинства испанцев. Сатрустеги отверг прозвучавшие в предновогоднем выступлении претензии каудильо на то, что крестовый поход 230 230 Так франкисты называли Гражданскую войну. (Примеч. перев.) (Cruzada) — источник легитимности режима. При этом он подчеркнул, что монархия не может опираться на победу одной стороны в Гражданской войне. Франко вышел из себя, подробно узнав о речах, прозвучавших после обеда в отеле «Менфис», и оштрафовал Сатрустеги на немалую сумму в 50 тысяч песет. Он не подверг ораторов столь же суровым наказаниям, как левую оппозицию, лишь потому, что не желал выглядеть преследователем сторонников дона Хуана 85. Вскоре после этого каудильо сказал о доне Хуане своему кузену Пакону: «Он полностью в руках врагов, которые хотят уничтожить режим и одержанную нами победу» 86.

Появление «Испанского союза» было одним из симптомов беспокойства внутри франкистской коалиции. Следовало ожидать появления левой и региональной оппозиции в университетах и рабочем движении. Пока же существовало несколько центров правой оппозиции. Хиль Роблес сколачивал группировку под названием «Социально-христианская демократия» (Democracia Social Cristiana). Его бывший коллега по министерству во времена Второй республики Мануэль Хименес Фернандес пытался организовать более либеральную группировку христианско-демократической оппозиции — «Христианско-демократические левые» (Izquierda Democratica Cristiana). Монархисты-карлисты и монархисты-хуанисты вели открытую организационную работу. Фалангисты, которым не нравились существующие тенденции в режиме, сплотились для защиты своей «нависшей революции» в группировки Старая гвардия (Vieja Guardia) и Ассоциации имени Хосе Антонио (Circulos Josd Antonio) 87. Их появление отчасти объясняет, почему Франко решил связать судьбу с Лопесом Родо, Наварро Рубио и Ульястресом. Он видел в них новые силы и свежие идеи, способные вдохнуть жизнь в изжившую себя систему, не изменяя ее. В долгосрочной перспективе эта мысль не выдерживала критики, но в более близкой могла помочь режиму просуществовать еще полтора десятка лет.

Уклонявшийся от контактов Франко обрадовался возможности взвалить дела на технократов, и это проявилось в начале 1959 года, когда миссия Международного валютного фонда начала изучать проблемы испанской экономики. Наварро Рубио предложил сделать песету свободно конвертируемой — таков был следующий шаг на пути интеграции испанской экономики в международную экономическую систему. Понимая, что некоторые министры могут воспротивиться этому шагу, каудильо попросту не вынес вопрос на широкое обсуждение в правительстве 88. Однако в феврале он выступил против новой девальвации песеты, предложенной МВФ. Замешательство, испытанное Франко, обнаружилось, когда он спросил Наварро Рубио, почему курс решили изменить так, что американцы смогут купить на доллар в Испании больше, чем испанцы в Соединенных Штатах. Восемнадцатого февраля он не позволил Ульястресу принять помощь Международного валютного фонда, предложившего выработать план стабилизации испанской экономики. Наварро Рубио, ошарашенный этим, попросил немедленной аудиенции у Франко. Несмотря на приближающееся банкротство испанской экономики, каудильо велел Наварро Рубио отвергнуть предложение МВФ, заявив, что не верит в добрые намерения иностранцев и считает Испанию способной самостоятельно решить свои проблемы. Наварро Рубио привел Франко множество доказательств плачевного финансового положения Испании, но почти ничего не достиг. В конце концов он в отчаянии спросил: «Предположим, мы вернемся к карточкам, но что с нами будет, если от мороза погибнет урожай апельсинов?» Встревоженный Франко непонимающе посмотрел на Наварро Рубио, и тот повторил вопрос. Наконец, напуганный призраком возврата, к газогенераторным автомобилям, каудильо встал, пожал плечами и разрешил начать официальные переговоры с МВФ 89.