Пол Престон - Франко. Биография

Франко отнюдь не считал, что поступил правильно. Несколько дней спустя Карреро Бланко сказал Лопесу Родо: «Он не рад, у него сильные подозрения» 90. На этот раз каудильо словно опять вернулся к своей идее о «международной осаде» времен 1945 — 1950 годов. Он опасался, что, попав в экономическую зависимость от иностранной доброй воли, придется согласиться и на политические реформы или вообще уйти в отставку 91. Франко не считал, что план стабилизации позволит быстро обзавестись долларами, необходимыми для выживания режима 92. Однако, едва установились отношения с МВФ, поступило требование, чтобы Испания еще больше девальвировала песету — с 42 за доллар США до 60, и воспрепятствовать этому было невозможно. В кабинете образовалась внушительная оппозиция, и все ждали решения Франко.

Наварро Рубио считал, что, согласившись на программу стабилизации в сотрудничестве с МВФ, каудильо вынужден будет примириться и с финансовыми последствиями этого. Когда вопрос был поставлен в правительстве, Франко инстинктивно насторожился, однако Ульястрес объяснил, насколько близка Испания к банкротству 93. План стабилизации, принятый кабинетом 6 марта 1959 года, очередная девальвация песеты и уменьшение правительственных расходов — все это привело к определенным социальным последствиям. Многим предприятиям пришлось закрыться. Увеличилась безработица, что вызвало недовольство в кабинете. Нарастающее брожение в рабочем классе заставило Алонсо Вегу гневно выступить на заседании правительства. Сокращение государственных расходов вызвало в 1960 году отставку Арресе с поста министра жилищного строительства. Заседания кабинета превратились для Наварро в «пятницы скорби», ибо ему при-холилось постоянно воевать с коллегами, ведомственные бюджеты которых сокращались. Франко не препятствовал спорам, но, если вмешивался, принимал сторону новой политики 94.

Надо отметить, что, приняв решение возложить ведение экономических дел на Наварро Рубио и Ульястреса, Франко стоял на их стороне. За пределами зала заседаний правительства он порой позволял себе робкие возражения, но, когда видел их твердость, отступал 95. Не составляло труда убедить его техническими доводами, поскольку в основном дела пошли сложные, на порядок выше доморощенных познаний каудильо в экономике. Однажды, когда Арресе объяснял Франко хитросплетения субсидируемой ренты, тот ответил: «Ни слова не понимаю, но верю вам» 96. Он защищал Наварро Рубио после того, как тот сказал в кортесах в июле 1958 года, что военный бюджет — это непродуктивная утечка денег из экономики, и министр армии Барросо хотел собрать «суд чести» и устроить разбирательство. Генералиссимус поддержал Наварро Рубио и его планы крупного сокращения военного бюджета посредством перехода к небольшой профессиональной армии 97. Франко надеялся, что, после того как план стабилизации выполнит свое предназначение, можно будет вернуться к подобию автаркии, за которую выступали Арресе и Суансес, и тем не менее он принял отставку и того и другого 98.

Чтобы прекратить разговоры о своем будущем, способствовавшие появлению консервативной оппозиции, каудильо разрешил монархистам, входящим в кабинет, разработать собственную конституционную схему наследования власти после него. Седьмого марта 1959 года Карреро Бланко представил первый проект с приложенной к нему льстивой запиской, в которой предлагал ускорить завершение «конституционного процесса»: «Если королю будет позволено унаследовать права, какими располагает Ваше Превосходительство, мы сочтем это тревожным фактором, поскольку он все изменит. Нам следует закрепить пожизненный характер мандата Вашего Превосходительства, согласно которому вы — каудильо, что больше чем король, поскольку основываете монархию» 99. Франко заколебался. Неделю спустя он доверительно сказал Пакону: дону Хуану и принцу Хуану Карлосу следует согласиться с тем, что монархия может быть снова учреждена только в рамках Движения, ибо либеральная конституционная монархия «не продержится и года и повергнет Испанию в хаос, обесценив крестовый поход» 100. Никоим образом не желая ускорять свой уход, он восемь лет не прикасался к конституционному проекту. Чтобы обрести свободу маневра и усилить давление на дона Хуана, Франко начал проявлять интерес к сыну дона Хаиме, брата дона Хуана, Альфонсо де Бурбону-Дампьерру (Dampierre). Солис и другие фалангисты сразу обрадовались возможности продвинуть наверх «голубого принца» (principe azul), то есть фалангисгского 101.

Вопрос о том, смертен ли каудильо, прямо поставило событие, доставившее Франко неизмеримое удовлетворение. Официальное открытие Валье-де-лос-Каидос происходило 1 апреля 1959 года, в 20-ю годовщину окончания Гражданской войны, и по своему размаху могло соперничать с праздником победителей в 1939 году. Огромную базилику заполнил весь кабинет министров, депутаты кортесов, Национальный совет в полном составе, представители всех институтов режима, военные и гражданские власти всех провинций, два кардинала, множество архиепископов и епископов, дипломатический корпус. Генералисимус в форме главнокомандующего и донья Кармен, вся в черном, с мантильей и высоким гребнем, прошли под балдахином по центральному проходу к предназначенному для них трону рядом с высоким алтарем. Тысячам рабочих дали выходной день, оплатили его, выдали сухой паек и бесплатно доставили в Куэльгамурос 102.

Сооружение стоило 200 миллионов тогдашних фунтов стерлингов. Франко приравнивал Валье-де-лос-Каидос к Эскориалу, символу величия эпохи Филиппа II. Сейчас был сооружен символ величия эпохи Франко 103. Его речь, посвященная героизму «наших павших», которые защищали «наши жизни», была пронизана духом торжества и мести. Он со злорадством говорил о противнике, «разбитом наголову», и не выказал ни малейшего стремления к тому, чтобы испанцы примирились. Послушная пресса представила церемонию открытия как апофеоз его победы 1939 года 104. Возможно, уже давно, но во всяком случае до этой церемонии, Франко распорядился, чтобы его похоронили в базилике. Диего Мендес, архитектор, заменивший умершего Мугурусу, полагая, что угадывает желание каудильо, запланировал место для его погребения по другую от Хосе Антонио сторону огромного алтаря. Расположение этого места предполагало, что покойный каудильо «будет хозяином дома, который принимает к себе других». Мендес рассчитал правильно. В день открытия Франко обошел с архитектором базилику и, указав точно на выбранное им место, сказал: «Хорошо, Мендес, значит, в свое время меня здесь, да?» (Bueno, Mčndez, у en su dia уо aquf, eh?) 105.

Такие церемонии стали ностальгическим отсветом той Испании, которая готовилась исчезнуть. План стабилизации, разработанный под наблюдением МВФ и ОЭСЕ, был нацелен на сокращение внутреннего потребления путем девальвации песеты, строжайшего ограничения кредитования и уменьшения государственных расходов. Это делалось для того, чтобы избыток продукции шел на экспорт и приносил твердук? валюту, которая затем могла бы использоваться для капитального строительства и приобретения средств производства. Предполагалось, что это станет главным шагом на пути экономической модернизации Испании. Высокая социальная цена этих мер для рабочего класса проявилась со всей неизбежностью — замораживание заработной платы, рост безработицы и дефицит товаров народного потребления. Это было частью постепенного процесса перехода от патерналистской централизованной экономики к свободному рынку, процесса, не законченного при Франко. Безработица привела к уменьшению числа стачек, но все же в конце 60-х годов произошло значительное оживление активности подпольных профсоюзов, организованных как католическими группировками, так и коммунистической партией и другими левыми организациями 106. Как часто бывало и раньше, каудильо предпочел увидеть прйчины социальных проблем в том, что Испания опять оказалась в кольце международного заговора коммунистов и франкмасонов 107.