Пол Престон - Франко. Биография

Дон Хуан вручил Франко предварительный текст коммюнике. В нем отмечалось, что переговоры прошли в атмосфере сердечности. Далее следовало утверждение: то, что Хуан Карлос получил образование в Испании, никак не предопределяет ни решения вопроса о наследовании, ни «нормальной передачи династических обязательств и ответственности». В завершение констатировалось: «Беседа привела к осознанию того, что сердечность и взаимопонимание между ее участниками — бесценное достояние с точки зрения будущего Испании, укрепления и сохранения мира, а также всего, что достигнуто на настоящее время». Франко, ознакомившись с текстом, долго обсуждал его с доном Хуаном пункт за пунктом. Он выразил недовольство тем, что Хуана Карлоса называют принцем Астурийским, ибо обычно этот титул давался наследнику престола. С этим дон Хуан согласился. Однако каудильо охотно принял текст, как только дон Хуан сказал, что разрешает ему подержать при себе Хуана Карлоса еще один академический семестр. На другой день штаб дона Хуана, не покривив душой, одобрил коммюнике. Между тем, к удивлению дона Хуана и его штаба, текст, опубликованный в Мадриде, значительно отличался от согласованного. Прибыв 29 марта в Пардо, Франко по своей воле внес изменения в коммюнике 7.

Франко добавил себе в тексте титул каудильо, которого дон Хуан никогда не признавал за ним. Во фразу о передаче династической ответственности он вставил слова «в соответствии с Законом о наследовании». А этот закон дон Хуан по-прежнему отвергал. В последнем предложении каудильо снял упоминание об «обоих участниках», дабы не создавать впечатления, что дон Хуан — ровня ему. И наконец, он добавил в эту фразу упоминание о Национальном движении, давая понять, что будущие отношения между ним и доном Хуаном могут иметь место только в таком контексте 8. Своему кузену Франко сказал, что не видел необходимости консультироваться по поводу этих поправок с доном Хуаном, поскольку они попросту отражают юридическую ситуацию в Испании, и добавил: «Я знаю, он согласится» 9. Испанский цензурный аппарат не только блокировал попытки Эшторила опубликовать поправки, но даже позволил испанской прессе обвинить дона Хуана в том, что он опустил в своем варианте поправки Франко. Дон Хуан был, понятно, возмущен проделками Франко, предпринятыми у него за спиной 10. После отъезда из Лас-Кабесас у советников каудильо создалось твердое убеждение, что он больше никогда не встретится с претендентом для обсуждения политических вопросов.

Процессы двоякого рода неумолимо отодвигали Франко к периферии политической жизни. С одной стороны, экономическая модернизация породила в обществе проблемы и заботы, чуждые для каудильо, чей менталитет был прочно связан с эпохой Гражданской войны и 40-х годов. С другой стороны, Франко, занятый своими увлечениями и неспособный понять усложнившиеся правительственные дела, все больше превращался в молчаливого созерцателя на заседаниях кабинета и постепенно предоставил управление Карреро Бланко и технократам.

Это со всей очевидностью проявилось во время его продолжительного турне по Каталонии в мае 1960 года. Как бывало и прежде, он прибыл в Каталонию на линейном крейсере «Галисия» 11. В Барселоне был устроен ежегодный парад в честь победы в Гражданской войне 12. Двадцатого мая каудильо провел заседание кабинета министров, на котором Наварро Рубио представил весьма важные законы. В ответ на протесты Церкви и синдикатов по поводу социальных последствий плана стабилизации Наварро Рубио разработал Закон о социальных фондах. Предполагалось финансировать четыре специальных социальных проекта, связанных с министерствами труда, образования, внутренних дел и с Движением. Хотя министерство по делам правительства было полностью осведомлено о проектах, самого Франко и некоторых министров заранее не поставили в известность. Вследствие проекта Наварро Рубио политически важнейший вопрос о социальном патронаже изымался из компетенции Фаланги. Когда перед открытием заседания Франко увидел министров, которых это касалось непосредственно, то и министр-секретарь Движения Солис, и министр образования Хесус Рубио сказали ему, что новый закон бьет по Фаланге. Министр труда Фермин Санс Оррио и министр внутренних дел Камило Алонсо Вега выразили удовлетворение тем, что получат новые фонды. Охваченный нерешительностью каудильо отложил вопрос на месяц. Закон был принят на заседании правительства 10 июня 1960 года. Когда же в июле его направили в кортесы, фалангисгские «депутаты» умело нейтрализовали закон своими поправками 13.

То, как разрабатывался и принимался Закон о социальных фондах, показывает, что Франко остался лишь формальным председателем кабинета. Внутреннее же функционирование механизма было уже недоступно ему. Симптоматично, что выступления каудильо на открытии различных государственных предприятий и объектов в ходе длительного турне по Каталонии и совершенной в начале мая поездке на Балеарские острова отличались монотонно успокоительным характером 14. Испанцы, озабоченные своим жизненным уровнем, хотели забыть о Гражданской войне и «холодной войне», поэтому Франко убеждал их в приверженности режима делу экономического развития, однако постоянные упоминания о. прошлых победах наводили на мысль, что он уже почти не участвует в происходящих в стране процессах. Политической элите каудильо был по-прежнему нужен как арбитр, но все меньше и меньше — как повседневный руководитель.

О том, что 68-летний Франко значительно отдалился от большой части испанского общества, свидетельствует любопытный инцидент, случившийся в конце мая 1960 года. Сам каудильо настоял на том, чтобы отменили оба футбольных матча между Испанией и Советским Союзом в первом в истории Кубке Европы. Франко требовал, чтобы матчи проводились на нейтральном поле. Отчасти это было связано с тем, что Камило Алонсо Вега и Карреро Бланко негодовали по поводу содержания в русских концлагерях бойцов Голубой дивизии. На столе каудильо лежали также полицейские донесения, предсказывавшие возможность народных демонстраций в поддержку советской команды. Когда русские отказались от предложенных им условий, оба матча были отменены. В то время мадридский «Реал» и испанская сборная находились в зените славы, и решение властей вызвало насмешки за рубежом и неодобрение внутри страны. Что еще хуже, пресса не известила о выходе сборной Испании из розыгрыша, а просто сообщила, что СССР попал в финал. Было официально объявлено, что причина всего — нежелание СССР играть на нейтральном поле 15. Франко сказал Пакону, что он реагировал так еще и потому, что коммунистические радиостанции предсказывали: народ примет советскую команду с неслыханным воодушевлением, тем самым выразив враждебность к своему каудильо. В довершение ко всему русские потребовали, чтобы был исполнен советский гимн и поднят советский флаг 232 232 Это не требование советской стороны, а регламент УЕФА. (Примеч. перев.) . На это Франко пойти не мог. Когда же Пакон спросил, почему не сообщили о причинах выхода Испании из розыгрыша, смущенный Франко ответил: «Руководство футбольной федерации уже знает причины» 16.