Пол Престон - Франко. Биография

Падение Малаги вызвало распри в республиканском правительстве и послужило причиной кризиса. Коммунисты стали выражать недовольство премьером Ларго Кабальеро и вынудили его снять с поста своего ставленника — заместителя военного министра генерала Асенсио 100. Любопытно, но в душе и сам Франко был убежден, что столь легкая победа одержана благодаря эффективности итальянского контингента 101. На Муссолини успех произвел такое впечатление, что он тут же присвоил Роатте звание генерал-майора. Дуче и его начальник штаба в министерстве армии Альберто Париани тут же выдвинули новые амбициозные планы использования итальянских войск. Намечалось совершить бросок из Малаги на Альмерию, а далее через Мурсию и Аликанте на Валенсию 102. Но еще накануне штурма Малаги Роатта представил в Рим доклад, из которого следовало 68 68 Выделили даже специального адъютанта, который должен был перевозить мощи и следить, чтобы с ними ничего не случилось. Спустя годы к Франко стали поступать просьбы из монастырей одолжить им мощи на две-три недели. Франк?о, опасаясь, что не получит их обратно, ни разу не согласился, поручая вместо этого своему верному кузену Пакону направить монастырю очередное благотворительное пожертвование. что состояние итальянских частей весьма бледно — дезорганизация, отсутствие дисциплины, низкая техническая подготовленность. И теперь он счел за благо поубавить энтузиазма у Муссолини и убедить его, что длинный марш вдоль южного побережья, где итальянцы будут постоянно подвергаться постоянным фланговым атакам, в военном отношении менее значим, чем операции Франко в центре страны 103.

Франко был удовлетворен тем, что итальянцы оказались на Мадридском фронте и отверг шапкозакидательские планы Кейпо, который вознамерился использовать победу в Малаге для триумфального марша через восточную Андалусию на Альмерию. Франко никак не мог покончить с Мадридом, и ему вовсе не хотелось делать из Кейпо де Льяно триумфатора. К большому огорчению Кейпо, он запретил дальнейшее передвижение войск по Андалусии 104. Франко не испытывал восторга и от успехов итальянской армии, подчиняющейся Риму: ему вовсе не улыбалась перспектива, когда Муссолини будет подносить ему победу за победой на блюдечке. Болезненное самолюбие сыграло злую шутку с генералиссимусом и привело к катастрофическим последствиям во время боев за Гвадалахару.

К этому времени относится распушенный националистской прессой слух о том, что Франко пользуется покровительством святых. Рассказывали, будто в хаосе отступления командующий войсками в Малаге полковник Хосе Виляльба Рубио бросил в отеле кое-какие личные вещи. В его чемодане нашли мощи — нетленные останки руки святой Терезы Авильской, украденные из кармелитс-кого монастыря в Ронде 105. На самом деле мощи были обнаружены на полицейском складе. Мощи послали Франко, который хранил их у себя до конца жизни.

Обнаружение мощей возвело святую Терезу в ранг «национальной святой» Испании. Церковники и политики при любой возможности подчеркивали связь святой с каудильо и его роль как орудия провидения 106. Франко, похоже, и сам поверил в свои особые отношения со святой Терезой. Кардинал Тома говорил о нежелании Франко расставаться с мощами как о свидетельстве его религиозности и убеждении в том, что его борьба представляет новый крестовый поход. Епископ Малаги дал разрешение, чтобы мощи остались у Франко и были всегда при нем 16107.

Ободренный легкой удачей на юге и тем, что в его распоряжении теперь находился легион «Кондор», Франко возобновил попытки взять Мадрид. Шестого февраля 1937 года хорошо снаряженная шестидесятитысячная армия под командованием генерала Оргаса пошла в мощное наступление в долине Харамы по направлению к шоссе Мадрид — Валенсия к востоку от столицы. В убеждении, что ему наконец удастся взять столицу, Франко внимательно следил за ходом кампании 108. Двумя днями позже его желание взять столицу стало еще сильнее — он чувствовал себя обязанным затмить триумф итальянцев в Малаге.

Тогда же Муссолини поменял своего посла в националистской зоне, прислав мягкого по характеру Роберто Канталупо, который прибыл в Испанию сразу после боев под Малагой 109. Франко несколько дней отказывался принять Канталупо, теша тем самым свое уязвленное поведением Роатты и Муссолини самолюбие. Уловив царившие в окружении Франко настроения, Канталупо докладывал Чано 17 февраля: «Такая монета, как признательность, здесь почти не в ходу». Когда Канталупо в конце концов добился официальной встречи с каудильо, у него сложилось впечатление, что тот верит в конечную победу, но не считает ее скорым делом. Во всяком случае, каудильо, похоже, не возражал против затягивания войны, хотя объяснение этому отложил до новых встреч. Он ясно дал понять, что ни о каких мирных переговорах не помышляет 110.

Между Муссолини, настаивавшим на быстром нанесении поражения республиканцами, и Франко, стоявшим за постепенное развитие успеха, назревал конфликт. Спустя четыре дня после падения Малаги раненный в бою Роатта послал своего начальника штаба, полковника Эмилио Фалделлу, в Саламанку с визитом к генералиссимусу обсудить вопрос, в каких дальнейших операциях будут участвовать итальянские части — они стали называться Корпусом добровольческих войск, или КДВ (Corpo di Truppe Volontarie). Двенадцатого февраля во второй половине дня, явившись к Франко, Фалделла застал всеобщее ликование по поводу перехода националистских войск через реку Хараму, обеспечивавшую, как там полагали, близкую и решающую победу. Начальник оперативного отдела франкистского штаба полковник Антонио Барросо сказал Фалделле, что Алкала-де-Энарес в течение пяти дней будет взят, и Мадрид, таким образом, окажется отрезанным от Валенсии. Фалделла сказал Барросо, что собирается предложить Франко использовать итальянский корпус в наступлении на Сагунто, к северу от Валенсии, и на саму Валенсию. Этот вариант с середины января поддерживал Муссолини, о чем было доложено генералиссимусу через Анфузо 22 января. Барросо посоветовал Фалделле даже не заикаться об этом, так как Франко, озабоченный прежде всего собственным престижем, не позволит итальянцам самостоятельно осуществить такую акцию, как захват столицы республиканцев. Фалделла, проконсультировавшись с Роаттой по телефону, внес изменения в ноту, которую передал Франко: там теперь было предложение, которое родилось на встрече Муссолини и Геринга — итальянцы должны принять участие в крупном наступлении от Сигуэнсы на Гвадалахару с целью замкнуть кольцо вокруг Мадрида" 1.

Когда 13 февраля в 8 часов вечера Франко принял Фалделлу, то, обычно вежливый, он даже не поблагодарил Фалделлу за действия итальянцев в Малаге и лишь заметил: «Нота удивила меня, потому что это настоящее давление». Уверенный в своем успехе в долине Харамы, каудильо заговорил с Фалделлой, который был всего лишь исполняющим обязанности военного представителя Муссолини, в более твердых, чем когда бы то ни было, выражениях. «В конце концов, — сказал Франко, — итальянские войска прислали сюда, не спрашивая моего мнения. Вначале мне сказали, что прибывают роты добровольцев, которые вольются в испанские батальоны. Потом меня попросили, чтобы из них были сформированы независимые батальоны, и я согласился. Потом приехали старшие офицеры и генералы, чтобы командовать ими, и, наконец, стали прибывать целые сформированные части. Теперь вы заставляете меня разрешить этим войскам сражаться, как того захочет генерал Роатта, хотя у меня были совсем другие планы». Фалделла пояснил, что Муссолини только пытается компенсировать этими шагами невозможность посылки германских частей. На это Франко ответил: «Это война особого рода, здесь нужно воевать особыми методами; здесь нельзя разом использовать такие большие силы, полезнее распределить их по нескольким фронтам»" 2. Эти замечания обнаружили не только недовольство Франко активностью итальянцев, но и ограниченность его стратегического мышления. Предпочтение ограниченным акциям на обширной территории отражало его собственный практический военнный опыт мелкомасштабной колониальной войны и желание завоевать Испанию постепенно, чтобы дать упрочиться своему политическому превосходству над конкурентами" 3.