Александр Черкасов - На Алтае [Записки городского головы]

Конечно, в такой фигуре он был виден нами всего несколько минут, потому что луна скоро ушла по своему пути, оставив замечательный треугольник, а мы, потолковав на террасе о редком совпадении, отправились в комнаты «повинтить».

Нельзя однако же не заметить, что это действительно крайне редкое явление в неизмеримом пространстве вселенной пришлось как раз в день воцарения императора Александра III.

После этого дня погода изменилась, сделалась пасмурно, и мы уже не могли наблюдать дальнейшего изменения в положении планет. Позже, читая «Новое время», я увидал весьма интересную заметку, в которой говорилось, что совпадение подобного пути планет наблюдалось китайцами за 2500 лет до Рождества Христова и что такое явление крайне редко случается в небесном мире.

После выполнения наряда по выплавке штыковой меди, что обыкновенно случалось в мое время к концу года, в Сузунском заводе делался ежегодно рабочий или заводской праздник. Для такого дня выбирался какой-нибудь табельный день после нового года и в более свободное время от работ. Пеклись большие пироги из крупчатки с крупной нельмой, делались мясные пряженики, покупалась очищенная водка и ставилась закуска из просольных груздей, рыжиков, пластовой капусты и огурцов.

Надо было видеть, с каким всегда нетерпением ждали этот день рабочие люди, тем более потому, что за угощение они ничего не платили, а пироги с нельмой едали только в этот день!..

Конечно, праздник начинался с «поднятия образов» после обедни, которые, при большом стечении народа, приносились в самую фабрику, где и служился отцом Павлом благодарственный молебен. После Креста и окропления святой водой всех предстоящих и молящихся, а равно и всех отделений фабрики, иконы чинно уносились обратно в церковь и начинался праздник, который делался в большом теплом помещении воздуходувной машины. Тут всякому фабричному и простому рабочему подавался стакан водки и раздавались пряженики и пироги.

Большая часть людей тотчас после выпивки тут же поедали свои солидные порции пирогов, а многие из них нельмовые пироги тщательно завертывали в платочки и уносили домой, потчуя ими, как особым лакомством, свое семейство. Надо заметить, что во время празднества рабочие вели себя всегда хорошо и никогда не бывало ни одного скандала, никакой неприятности. Напротив, всюду от них слышались только одни добрые пожелания и душевные приветствия, что и говорило о их довольстве и расположении. И это последнее рабочие люди доказали не один раз в трудные минуты заводской жизни.

Так, например, 10 сентября 1876 года я встал в три часа утра, чтобы поехать на Кусковскую дорогу и пострелять с подъезда глухарей. Вдруг, сидя уже за чаем, я услыхал набатный звон в заводской колокол. В ту же секунду выскочил я на улицу и увидал пожар в заводской крепости, — около самой фабрики и громадных угольных валов, в которых находилось более 10 тысяч коробов древесного угля.

И вот тут надо было видеть усердие рабочих, когда они тушили здание весовой, где помещались горизонтальные десятичные весы, и отстаивали заводскую фабрику и угольные валы.

Интереснее всего, как один рабочий пробрался через окно письмоводного отделения, которое было в общей связи с весовой, и в одиночестве, толково и не торопясь, замазывал глиной щели у деревянных дверей, выходящих к горящей весовой и поливаемых из брандспойтов снаружи.

— Ты что тут делаешь? — спросил я, заметив его через окно.

— А вот, барин, огонь не пущаю, глинкой щели замазываю.

— Как же ты сюда попал? Ведь дверь снаружи и теперь на замке!

— Так точно, она и была заперта, а я выставил потихоньку раму и пролез с ведром в окошко…

Кончилось тем, что сгорела одна весовая, а письмоводную отстоял именно тот рабочий, не пропустив огонь внутрь. И как не скажешь сердечного спасиба такому человеку за радение к казенному интересу и за его замечательную находчивость!

Однажды зимой я по обыкновению пошел утром в завод в старом нагольном полушубке и встретил на дороге едущего к моей квартире крестьянина.

— Тебе, любезный, что надо? — спросил я, остановясь.

— Да управляющего повидать надо бы…

— Ну так и говори, что тебе надо?

— Вишь ты какой бойкий! Так я тебе и обсказал свою нужу.

— Так я самый и есть управляющий, вот и говори.

— Не ври, брат! Не оплетешь! Я ведь не робенок.

— Ну как знаешь, коли не веришь, — сказал я и ушел в завод.

Часа через три, уже из конторы, я воротился домой и вижу, что этот мужичок сидит у меня на террасе и ест шаньгу.

— Ну что, видел управляющего?

— Не!.. Черти его знают, куда-то утянулся, говорят, еще с утра.

В это время на мой звонок мне человек отворил дверь и сказал.

— Это ведь, барин, вас поджидает.

Тут мужичок встал, сунул шаньгу за пазуху, сдернул овчинную шапку и осовел до того, что забыл и свою «нужу»; я ласкою едва добился, что ему надо? Вполне удовлетворившись моим ответом, он, крестясь и хлопая руками по шубе, тихо, как-то бочком сошел с террасы и все время что-то причитал вслух, ругая себя и оглядываясь, так что я слышал, стоя за дверью, как он говорил.

— Ну и оказия!.. Братцы мои… Вот дураков-то нас бить надо!.. Ведь даже сам в руки давался, дак не поверил!.. А оно начальство-то еще вон како бывает… Пфу!.. Оказия да и только!.. Вот ты и узнай его… Пфу!..

К осени 1883 года я вышел в отставку и, простившись с Сузуном, поселился в Барнауле, где в то время было еще много моих приятелей и сотоварищей по службе, а жизнь была не особенно дорогая.

Надо сказать, что Барнаул очень чистенький и правильно выстроенный городок. Я уже говорил о нем коротенько выше и здесь считаю долгом упомянуть о том, что в нем находится, помимо хлебного рынка, играющего ныне такую важную роль в торговле Западной Сибири. С 1833 года тут существует магнитная обсерватория; духовное училище (1869 г.); женская прогимназия (1877 г.); городское училище; женская школа; две богадельни; горнозаводской лазарет и больница Красного Креста; две частных, горнозаводская и городская библиотеки; помимо приходских, училищных храмов и собора, тут существует уже более ста лет и немецкая кирка, а с 1885 года организована начальная школа по инициативе и при деятельном участии в образовании капитала преподавателя горного училища В. К. Штильке. За городом находится содовый завод М. Пранга, а в самом городе — несколько пимокатных и шубных заведений, которые в большой массе приготовляют разного покроя черневые овчинные шубы, получившие большую известность по всей Сибири и называющиеся «барнаулками».