Фрэнк Брейди - Конец игры. Биография Роберта Фишера

Швед Фольке Рогард, президент ФИДЕ, приветствовал участников, их секундантов и тренеров на церемонии открытия: «Достаточно очевидно увеличение и так уже широкой популярности шахмат в последние десятилетия, и сила игры растет с ней вровень, поэтому турнир в Портороже можно сравнить с самыми выдающимися по составу состязаниями прошлого».

Бобби, казалось, полагал, что легко разберется со своими противниками. Он уверял всех, что выйдет в претенденты, и что его метод очень прост: обыгрывать «мелкую рыбешку» (патцеров) и делать ничьи с сильными игроками. Недостаток плана состоял в том, что слабых на турнире не было; все участники — если не мирового уровня, то, во всяком случае, имели высокую национальную или международную репутацию.

В качестве помощника Бобби, так называемого секунданта, выступил его близкий друг и ученик Джека Коллинза Уильям Ломбарди, тучный 20-летний семинарист, готовивший себя к стезе католического священника. Ломбарди становился чемпионом мира среди юношей (он победил во всех партиях турнира) и играл очень сильно. Бобби, которого настолько впечатлили вера приятеля в собственные силы и капитальное ведение партий, однажды сказал, что тот играл «словно дом». На тот момент в США он стоял по рангу только чуть позади Фишера.

В шахматах секундант — это помощник, советник, адвокат и мажордом человека, которому служит. Многие секунданты с особенным вниманием отслеживают дебюты других игроков, выискивая в них слабые места. Возможно, самая главная работа секунданта состоит в совместном анализе отложенных позиций. Иногда это означает бессонную ночь, чтобы у участника были различные стратегии на следующий день при возобновлении игры. Советские команды традиционно обслуживались целыми бригадами секундантов, где каждый исполнял свою роль. Например, один являлся специалистом по эндшпилю, другой занимался дебютами, третий — физической формой подопечных, четвертый — «для мелких поручений»; иногда в команду включался даже психолог.

Выглядевший старше, более мудрый и высокоинтеллигентный Ломбарди обращался с Бобби, как старший воспитатель. Из Порторожа он писал Регине: «Бобби чистит зубы ежедневно, но с ванной дружит плохо». Он передал свои впечатления о Портороже:

«Если вы никогда не видели большой международный турнир, то вам будет интересно узнать кое-что об этом классическом шахматном действе. В нем происходят события, которые напрямую не связаны с самим соревнованием. Турнир по формату, казалось бы, таков, что в нем должна вестись захватывающая борьба, ведь только шестеро победителей выходят в турнир Претендентов. Но всё, как будто, идет au contraire . Ощущается колоссальное напряжение. Игроки нервничают, многие попадают в острейшие цейтноты. В результате, партии не особенно впечатляющие для турнира такого уровня».

Регина написала Джоан, что Ломбарди может плохо повлиять на боевой дух Бобби, если будет скептически оценивать его шансы. «От него этого можно ожидать», — писала Регина. Но нет никаких свидетельств, что Ломбарди, известный своей язвительностью и умением «срезать», негативно влиял на боевой дух Бобби. Напротив, опытный игрок всегда выказывал молодому свою симпатию и уважение, часто посылая ему дружеские записки и делая подбадривающие замечания. Два молодых человека проводили практически всё время каникул вместе, посещая дом Коллинза. Джеймс Т. Шервин, другой американский участник межзонального, вспоминал, что Ломбарди предполагался быть и его секундантом. «Бобби особо и не нуждался в услугах Ломбарди, поскольку стили их игры разнились принципиально. Колоссально одаренный Ломбарди был игроком чисто интуитивным и позиционного склада, но подготовлен он намного хуже, чем Бобби. Сила же последнего заключалась, прежде всего, в тактике».

Трудность возникла, когда Ломбарди понадобилось на несколько дней покинуть турнир, чтобы посетить ежегодный съезд ФИДЕ в качестве представителя США. На время Бобби остался без секунданта. У него имелись две отложенные партии, их он проанализировал в одиночку. Он проиграл Олафссону и сделал ничью с Талем.

Из состоявшегося перед турниром его разговора с датчанином Бентом Ларсеном и исландцем Фридриком Олафссоном, Ломбарди запомнились такие замечания относительно своего друга Бобби:

Ларсен: Бобби ребенок, я преподам ему урок.

Олафссон: Не будь таким самоуверенным!

Ларсен: Не волнуйся, я знаю, о чем говорю.

Приведший по настоянию Ломбарди себя в порядок, Бобби отправился на первый тур, одетый в темную рубашку и накрахмаленные брюки-хаки. Его противником был коренастый болгарин Олег Нейкирх, являвшийся одним из самых возрастных участников турнира (44 года) и относившийся, по меркам Бобби, к категории «мелкой рыбешки». Вероятно, из-за непривычности обстановки — первая турнирная партия — Бобби недооценил противника, но к счастью ему удалось «выпросить» ничью, хотя положение Бобби вызывало опасения. Несколько иронично Нейкирх объяснил свое предложение ничьей: «Знаете, неловко обыгрывать мальчика. Вернусь в Болгарию — засмеют». Но еще менее ловко — проиграть мальчику, уточняли злые языки. Газета «Нью-Йорк Уорлд-Телеграм» написала, что ничья Бобби в его первом международном турнире «знаменует собой поворот в истории шахмат».

Игра Бобби отличалась неровностью в первых турах, он только нащупывал почву под своими шахматными ногами. После встречи с Нейкирхом он одну партию выиграл, вторую проиграл, следующую свел вничью. ФИШЕР НЕ В ФОРМЕ В СВОЕМ ПЕРВОМ ТУРНИРЕ — кричал заголовок «Нью-Йорк Таймс». Только в шестом туре, к которому Бобби в трудной борьбе набрал 50 % очков, он встретился, наконец, с одним из шахматных титанов, Давидом Бронштейном из Советского Союза.

Бронштейн выглядел именно так, как должен, по мнению большинства, выглядеть типичный шахматист. Лысый, очки в роговой оправе, часто одетый в черный костюм и белую рубашку, он стал прототипом гроссмейстера Кронштейна в фильме о Джеймсе Бонде «Из России с любовью» (только у Кронштейна имелась шевелюра), и партия, игранная на экране, основана на реальной партии между Бронштейном и Спасским. Но, несмотря на внешнюю серьезность и кажущуюся неприступность, Бронштейн имел дружеский и очень живой темперамент, его любили почти все шахматисты из-за сердечности, огромных шахматных познаний и некоторой интеллектуальной эксцентричности. Его отличал остро атакующий стиль, но за доской он словно впадал в транс. В одной партии он неотрывно смотрел на доску 50 минут, прежде чем сделать ход. Репутация Бронштейна и Смыслова, игравших матчи за звание чемпиона мира с Ботвинником, делала их фаворитами Порторожа (хотя некоторые считали, что и Таль — фаворит). Бронштейн закончил вничью матч с Ботвинником в 1951 году, но тот сохранил свое звание. Правила ФИДЕ требовали от претендента победы в матче для завоевания титула — паритет в пользу чемпиона.