Джеймс Коми - Высшая степень преданности. Правда, ложь и руководство

— Эй, Джим, как раз вовремя, — сказал Буш. — Я как раз собирался перейти к Юстиции.

Я сел и выдал свой рассказ, президент поблагодарил всех за то, что пришли, и встреча закончилась. Боб не казался счастливым. «Я убью тебя», — прошептал он.

* * *

Хотя, может у меня и было отличное от большинства представление о «веселье», в Министерстве юстиции были отдельные части, ставшие чёрными дырами, в которых вся радость умирала. Места, где моральный дух был настолько низок, а боевые шрамы от бюрократических препирательств с другими министерствами и Белым домом столь глубоки, что мы были на грани потери некоторых из своих лучших, наиболее способных юристов. Одним из этих мест являлась Юрисконсультская служба Министерства юстиции, своего рода Верховный суд внутри исполнительной власти. Его одарённым юристам — которых я зачастую описывал как тёмный и изолированный монашеский орден — задают самые сложные юридические вопросы люди из других частей исполнительной власти. Их работой было хорошенько обдумать их, и вынести суждение о законности предлагаемых мер, принимая в расчёт заключения, которые уже делали по этой теме суды, Конгресс и ранее Юрисконсультская служба. Это было трудно, потому что зачастую у них было слишком мало времени для формирования заключения. И было ещё труднее, когда тема была засекречена, ограничивая их возможность обсудить её с коллегами.

Главой этой службы являлся Джек Голдсмит. Он был бывшим профессором права, и в целом жизнерадостным человеком с лицом херувима. Но спустя лишь четыре месяца на своей должности, его список проблем начал затуманивать то херувимское сияние. Он унаследовал свод юридических заключений, написанных его предшественниками впопыхах и под огромным давлением сразу после атак 11 сентября 2001 года. Те юристы подтвердили законность агрессивных контртеррористических действий Центрального Разведывательного Управления и Агентства Национальной Безопасности. Президент и разведывательное сообщество больше двух лет полагались на те заключения. Голдсмит пришёл к выводу, что эти заключения во многих местах были в корне неверны. И споры вокруг них внутри администрации Буша становились неприятными.

Первоочередной заботой Голдсмита являлась сверхсекретная программа АНБ под кодовым названием «Звёздный Ветер». Голдсмит совместно с ещё одним блестящим юристом министерства по имени Патрик Филбин пришли к заключению, что «Звёздный Ветер», программа АНБ по слежке внутри Соединённых Штатов за подозреваемыми в терроризме и гражданами без необходимости получения судебного ордера, была санкционирована их предшественниками на сомнительном с правовой точке зрения основании. Между тем, вся администрация Буша стала полагаться на эту программу, как на источник разведданных в борьбе с терроризмом. Что Буш, похоже, не знал, так это то, что АНБ оказалась вовлечена в деятельность, выходившую за рамки санкционированного, даже за рамки сомнительного с правовой точки зрения, и которую Голдсмит с Филбином посчитали откровенно незаконной.

Я понимал настоятельную необходимость этих действий. Прошло всего два года с террористических атак 11 сентября, когда три тысячи невинных людей были убиты в нашей стране одним ясным голубым утром. Тот день изменил нашу страну и изменил жизни всех нас в правительстве. Мы поклялись сделать всё, что можно, чтобы предотвратить повторение подобных потерь. Мы изменим правительство, реорганизуем ФБР, разрушим барьеры, получим новые инструменты и соединим звенья, всё для того, чтобы избежать боли столь ужасающей, что практически не поддаётся описанию. Я стал окружным прокурором Соединённых Штатов на Манхэттене, когда Граунд-Зиро, где погибли тысячи, всё ещё дымился. Поздно вечером я стоял у ограды и наблюдал, как пожарные просеивают землю в поисках тех потерь. Никому не нужно было рассказывать мне, как упорно нам надо бороться с терроризмом, но я также понимал, что мы должны делать это правильно. По закону.

Голдсмит и Филбин поделились своей озабоченностью с Белым домом — где главными контактными лицами были советник президента Альберто Гонсалес и советник вице-президента Дэвид Эддингтон. Из них двоих Эддингтон был доминирующей силой. Это был высокий бородатый юрист с громогласным голосом и лёгким намёком на южный акцент. По философскому подходу к жизни и темпераменту он являлся отражением вице-президента Чейни. Он терпеть не мог дураков, и обладал расширенным определением попадавших в эту категорию. После того как разъярили Эддингтона, рассказав ему, что правовая основа программы рушилась на части, Голдсмит и Филбин затем попытались убедить его, что мне, новому заместителю генерального прокурора, следует рассказать о — или «посвятить в» — программе «Звёздный Ветер», чтобы я мог увидеть, что происходит.

Эддингтон отчаянно этому сопротивлялся. С тех пор как программа была испытана и одобрена, он преуспел к сведению к абсолютному минимуму числа тех, кто знал детали программы — может пара дюжин людей во всём правительстве США. Лишь четыре человека из всего Министерства юстиции ранее были включены в эту программу, и в их число не входил мой предшественник на посту заместителя генерального прокурора. Для деятельности подобной чрезвычайной важности, что испытывала пределы закона, столь малый круг посвящённых был необычным, если не беспрецедентным. Эддингтон даже договорился о том, что документы по программе станут храниться вне обычного процесса для президентского архива. Он — юрист вице- президента — хранил распоряжения с подписью президента в сейфе в своём кабинете. В конечном счёте, и лишь после значительного нажима, Эддингтон уступил, и позволил ввести меня в курс дела.

В середине февраля 2004 года я оказался в защищённом конференц-зале Министерства юстиции вместе с директором Агентства Национальной Безопасности, генералом военно-воздушных сил Майклом Хайденом, получая от него долгожданный брифинг по совершенно секретной программе слежки. Хайден был безукоризненно одетым приятным человеком в очках в проволочной оправе и лысой головой, обладавшим талантом к народным изречениям и упоминаниям «Питтсбург Стилерз» [21] Старейшая и самая титулованная команда по американскому футболу. — прим. перев. . Когда мы сели за стол, генерал произнёс вступительную часть, которую я никогда не забуду. «Я так рад, что вас посвящают в эту программу», — сказал он, — «так что когда Джон Керри станет избранным президентом, я не буду одинок за зелёным столом».

Упоминание дачи свидетельских показаний в Конгрессе за столом зачастую зелёного цвета было неприятным. Что такое собирался поведать мне этот человек, заставившее его выразить радость, что я буду рядом, когда конгресс начнёт поджаривать его после прихода нового президента? И какого лешего он говорит такое второе по рангу должностному лицу Министерства юстиции Соединённых Штатов? У меня хватило времени лишь на то, чтобы задать себе эти вопросы, так как генерал Хайден прямиком приступил к своему брифингу. Его способ смешения народных афоризмов с жаргоном АНБ одновременно был забавным и убедительным. Проблема, как быстро я понял, заключалась в том, что его брифинги являлись потоком по-настоящему здорово звучащего материала, терявшего всякий смысл, как только брифинг был окончен, и вы пытались собрать воедино только что услышанное.