Леонид Млечин - Знаменитые самоубийцы

Летом 1965 года всем высшим учебным заведениям республики было дано указание в трехмесячный срок перевести обучение на украинский. В Москве такие жесты воспринимали настороженно, видели за этим проявление национализма и сепаратизма. А друг Леонида Ильича Щербицкий, как он сам говорил, стоял на «позициях Богдана Хмельницкого», то есть полностью ориентировался на Москву. Щербицкий на пленумах и совещаниях выступал на русском языке, и книги его выходили только на русском. Он был человеком мнительным, заботился о том, чтобы Москве нравилось все, что он делает.

Для начала Брежнев и Андропов сменили руководство Комитета госбезопасности на Украине. Новым председателем республиканского КГБ 16 июля 1970 года назначили генерала Виталия Васильевича Федорчука, выходца из военной контрразведки, протеже генерала Цинева. Петра Шелеста появление генерала Федорчука в Киеве не обрадовало, но поделать он ничего не мог.

Федорчук остался крайне недоволен работой своего предшественника:

– Нет настоящей борьбы против националистов!

Он объяснял подчиненным:

– Мы работаем на Союз, мы интернационалисты, и никакой Украины в нашей работе нет. Но о какой борьбе с украинским буржуазным национализмом может идти речь, если первый заместитель председателя комитета приходил на работу в «вышиванщ» (традиционная украинская рубашка. – Авт .)?

Он неустанно выискивал в республике идеологическую крамолу и требовал ее искоренения. Если меры не принимались, с угрозой в голосе говорил на политбюро:

– Я информирую вовремя и остро, но нет должной реакции.

По мнению нового председателя Комитета госбезопасности, сделал вывод Шелест, борьба – это когда просто без разбора сажают в тюрьму.

Идеологическая чистка Украины превратилась в задачу номер один. Второе управление КГБ Украины – контрразведка (по традиции самое многочисленное и важное!) насчитывало всего 80 офицеров. А самым крупным оперативным подразделением стало Пятое управление (борьба с идеологической диверсией)– 155 оперативных работников. Вместе с сотрудниками пятых отделов областных управлений на пятой линии сконцентрировали 830 офицеров-оперативников.

После переезда Федорчука в Киев по всей Украине прошла волна арестов диссидентов – реальных и мнимых. Многие из них после перестройки станут видными деятелями культуры, депутатами украинского парламента. Как говорили тогда на Украине: «Когда в Москве стригут ногти, в Киеве рубят руки».

Сами украинские чекисты не без содрогания вспоминают своего председателя. Полковник Михаил Иванович Гавяз, заместитель начальника Пятого управления КГБ УССР:

«Как рассказывали мне близкие к Федорчуку люди, установку на «наведение порядка на Украине и усмирение националистов» он получил при назначении лично от Брежнева. Дело групповой агентурной разработки «Блок» встревожило Шелеста. С 1965 года КГБ УССР таких разработок в Киеве не заводило, потому что это предполагало наличие организованной антисоветской деятельности в республиканском масштабе.

Под репрессии попали люди, которые не принимали какого-либо активного участия в диссидентском движении. По большинству дел не было доказано какой-либо организованной враждебной деятельности с их стороны. Главным криминалом оказалось хранение различной диссидентской литературы.

Главным обвинением против многих арестованных был обнаруженный у них трактат Дзюбы «Интернационализм или русификация», который тогда официально не был признан криминальным. В этой ситуации ЦК Компартии Украины в срочном порядке принял 22 февраля 1972 года постановление. В его основу было положено решение комиссии ЦК КПСС о том, что работа Дзюбы носит «явно выраженный антисоветский, антикоммунистический характер».

Неизданная книга Дзюбы, по признанию секретаря ЦК Компартии Украины по идеологии Александра Семеновича Капто, буквально взорвала общественное мнение, поскольку рисовала «истинную, выверенную государственной статистикой картину, которая складывалась с развитием не только украинского языка, но всей культуры в целом».

В независимой Украине Ивана Михайловича Дзюбу изберут в Национальную академию наук. А тогда чекисты арестовали автора распространявшейся в рукописи книги «Интернационализм или русификация?». После долгих допросов его заставили выступить с «осуждением националистических ошибок». Его заявление опубликовала 9 ноября 1979 года «Литературная Украина».

Ивана Михайловича поносили на всех углах. Только Олесь Гончар отказался критиковать Дзюбу. Гончара, одного из самых заметных украинских прозаиков, лауреата Сталинской и Ленинской премий, хотели исключить из партии и даже посадить. Но даже Подгорный сообразил, что делать это никак нельзя. Сказал Шелесту:

– Петро, тебя или меня посадят – мир не вздрогнет, а если посадят Гончара – то это взбудоражит весь мир.

Генерал-майор Александр Иванович Нездоля:

«Федорчук был очень грубым с подчиненными, любил и всячески поощрял «стукачество» в коллективе. Он поломал судьбу не одному сотруднику. Малейшее неподчинение каралось с безграничной жестокостью. В то же время подхалимы активно росли по службе… В личной жизни Федорчук был аскетом. Его не интересовали ни роскошь, ни отдых, ни развлечения, ни богатство – ничего, кроме работы. И того же требовал от остальных. Он безжалостно наказывал сотрудников, которые заводили садовый участок или машину. Жестко контролировал приход и уход с работы, снова вернул сталинский режим работы. Никто не мог уйти раньше своего начальника…

Председатель КГБ Украины легко ломал человеческие судьбы… Отпечаток, оставленный им на судьбах сотрудников украинского КГБ, украинской интеллигенции – да и Украины вообще, – остался надолго…»

Генерал-майор Василий Емельянович Мякушко:

«Федорчук прославился своей жестокостью по отношению к подчиненным. Был случай: он приказал уволить уборщицу, которая мыла окно, когда он проходил мимо, и потому с ним не поздоровалась».

Генерал Нездоля:

«Работа в КГБ была колоссальным испытанием властью. Легко было ощутить себя вершителем судеб и упиваться своим могуществом над простыми гражданами. Ибо выше КГБ в советское время были только партия и Господь Бог… У тех, у кого был хоть малейший комплекс неполноценности, возможность ощутить пьянящее чувство превосходства над более талантливым, преуспевающим человеком толкала отнюдь не на справедливые поступки… Попасть под 187-ю статью – «клевета на советскую действительность» мог любой человек… Достаточно было написать донос. Дальнейшее во многом зависело от личного выбора сотрудника госбезопасности: кто-то мог предпочесть профилактическую беседу, чтобы сохранить талантливого человека, а кто-то, наоборот, организовал провокационное спецмероприятие, чтобы дискредитировать «объект», не разделяющий идейных ценностей социализма».