Скотт Макконнелл - Айн Рэнд. Сто голосов

Моя бабушка, Сара Сатрин [1885–1971], получала от Айн каждую опубликованную ею книгу. К несчастью, у меня остались только три.

Айн никогда не забывала тех, кто вызвал ее сюда. Она не считала, что на ней лежит какой-то долг; это было не в ее стиле, однако она ничего не забывала. В подаренном нам издании Источника она написала: «Саре и Солу, с любовью и благодарностью, Айн Рэнд, 30 ноября 1943». В Атланте она написала: «Саре Липски, с искренней благодарностью, Айн 11/6/57». Сара Липски — это моя бабушка. Сперва она носила фамилию Сатрин, а потом Липски. До этого она была замужем дважды, сперва за моим дедом Гарри Колльером, вторым мужем ее был Джо Липтон. Потом она вышла за Сола Липски. Она была красивой, богато одаренной, полной энергии и жизненной силы, яркой и талантливой женщиной.

Моя мать, Беатрис Колльер, перепечатывала ранние рукописи Айн. На этом большом фамильном снимке она находится рядом с Бартом Стоуном. Айн не слишком хорошо владела английским языком, хотя получила хорошее образование. В России они пользовались услугами частных учителей. Моя мать говорила, что вначале помогала Айн в этом отношении. Однажды она сказала мне: «Когда Айн приехала сюда, я печатала ее рукописи».

Моя бабушка и Айн переписывались. Они дружили. Моя мать писала ей письма от случая к случаю… Не думаю, чтобы они хранили эти письма, но переписывались постоянно. В те годы никто не звонил другим по телефону, как это делается сейчас.

Что Сара Липски говорила об Айн Рэнд?

Она любила Айн. Я думаю, потому, что они волновались за нее после того как вызвали ее сюда — до тех пор, пока она не научилась говорить, одеваться, вести себя соответствующим образом. В известной мере они ощущали ответственность за нее.

Моя бабушка гордилась ею, потому что она успела сделаться знаменитостью, но никогда не говорила, что Айн ей чем-то обязана, она всегда видела в Айн прежде всего кузину и родственницу.

Когда ваша бабушка познакомилась с мисс Рэнд, она проживала в отеле «Купер-Карлтон», бульвар Гайд-парк, 53-я стрит, Чикаго. Мисс Рэнд остановилась у нее.

Это был отель квартирного типа. Ничего особенного. Встроенные в стену кровати и спальня. Открываешь две двери, отодвигаешь мебель и видишь приставленную к стене вертикально кровать. Так называемая кровать Мерфи. Квартира бабушки состояла из двух комнат и кухни. Не думаю, чтобы кто-то из родственников, кроме Барта и Эстер Стоунов, связанных с бабушкой, имел какое-то отношение к ней, да, и еще моя мать, разумеется. Мне кажется, что она дружила с Айн. Они всегда хорошо ладили. И поскольку мама с самого начала помогала ей, это образовало связь, которая просто так не возникнет.

Когда вы познакомились с мисс Рэнд?

Когда она была в Чикаго, где давала лекцию в Маккормик-плейс 29 сентября 1963 года, a потом — когда умер Барт, и она приехала на похороны. Она была в очень близких отношениях с Бартом и Эстер, с которыми поддерживала связь. Она не относилась к числу теплых и дружелюбных людей. Бывает, что ты садишься однажды рядом с человеком, и между вами мгновенно образуется контакт. С Айн такого не было.

У меня хранится буклет, из тех, которые, наверно, раздавали на той лекции: «Письмо от Айн Рэнд, автора Источника », с ее портретом, на котором ее волосы совсем по-мальчишески зачесаны набок. Последний абзац гласит: «Каждому читателю, который обладает интеллектом, достаточным для того, чтобы понять Источник, честностью, позволяющей полюбить его, и отвагой для того, чтобы говорить о нем; всем вам не в общем, но в отдельности, лично и индивидуально, я говорю спасибо». Такой и была Айн Рэнд.

Я не во всем соглашалась с ней. Мне кажется, что она влюбилась в капитализм, не могла не полюбить его после того, что произошло в России. Лекция мне понравилась, было очень интересно.

Как реагировала на нее аудитория?

O, ее принимали очень хорошо.

Дэниел Саттон — сын Мими Саттон, племянницы Фрэнка O’Коннора.

Даты интервью: 6 и 7 августа 1996 года.

Скотт Макконнелл: Какое самое сильное впечатление осталось у вас от Айн Рэнд?

Дэниел Саттон: Их было два. Первое я испытал примерно в возрасте десяти-двенадцати лет, вскоре после того, как прочитал роман Атлант расправил плечи. На самом деле в первый раз я встретился с Айн в поезде. Железная дорога завораживала меня, и она устроила мне экскурсию по дизельному локомотиву на станции «Юнион» в Чикаго. Мы прошли через весь поезд насквозь, и оказалось, что она очень много знает о нем, прямо как инженер-железнодорожник. Она приезжала к моим маме и папе, и мы встречались перед обедом. Очевидно, у нее сохранились какие-то контакты с железнодорожниками после написания Атланта. Для меня позвонили в колокола, и это составило одно из самых глубоких впечатлений в моей жизни.

Какой вы ее нашли?

Обаятельной и очень любезной.

Как обращалась Айн Рэнд с детьми?

Со мной, подростком, просто восхитительно.

А второе самое яркое воспоминание?

Дело было за обедом, мы обсуждали призыв в армию, Вьетнамскую войну и распространение коммунизма. Помню только то, что мы говорили о разнице между фашистом и коммунистом. Должно быть, я принадлежал к числу немногих людей своего возраста, которые действительно хотели идти в армию и верили в справедливость войны.

И вы говорили об этом с Айн Рэнд?

Достаточно много. В основном разговор вращался возле моего огромного интереса к коммунизму и ее впечатлениях от него. Мы разговаривали на эту тему уже после того, как я прочитал Гимн. Я разговаривал с мамой о прошлом Айн и о коммунизме, тогда я был чрезвычайно консервативен и придерживался правых взглядов. Оказалось, что она в войну не верила, и я был этим удивлен. Впрочем, она не столько не верила в войну, сколько яростно возражала против призыва. Она говорила: «Они не вправе заставлять тебя идти на войну, и если ты не хочешь этого, я найму тебе любого адвоката, не считаясь с расходами». И я ответил: «Спасибо, но не надо. Мне все равно».

Я обнаружил в архиве письмо, написанное вами Айн Рэнд и датированное 11 апреля 1970 года. «Дорогая тетя Айн. Спасибо за подписку на Бюллетень объективиста». За этими словами кроется кое-что интересное?

Черт побери. Она разговаривала по телефону с моей мамой, а потом попросила передать мне трубку, сказала, что хочет, чтобы я кое-что сделал для нее. Она спросила: «Ты читаешь Объективиста?» — и я ответил, что читаю, но мне приходится одалживать его, потому что на покупку у меня нет денег. Она сказала: «Я открою для тебя подписку, но ты сделаешь для меня вот что. Я выпишу ее на другое имя, так что мы напишем фамилию Саттон, но я изменю твое имя, a потом ты позвонишь мне и скажешь, кто еще посылает тебе почту», так как ее беспокоило, что кто-то другой может пользоваться ее списком адресов рассылки.