Скотт Макконнелл - Айн Рэнд. Сто голосов

Мартин Андерсон был знаком с Айн Рэнд в начале и середине 1960-х годов. В 1966 году в Объективисте была напечатана рецензия на его книгу Федеральный бульдозер (The Federal Bulldozer) . В 1968 году он руководил политической аналитикой для Ричарда Никсона, в 1980 году для Рональда Рейгана, экономическим и внутриполитическим советником которого также являлся. В настоящее время доктор Андерсон является Старшим Членом общества Кейт и Джен Херлбат в Гуверовском институте войны, революции и мира в Стэнфордском университете [203] Политический исследовательский центр в США, входит в систему Стэнфордского университета. Основан в 1919 году Гербертом Гувером как библиотека материалов, посвященных Первой мировой войне. ( Прим. пер. ) . В 2000 году он являлся советником Джорджа Буша на президентских выборах.

Дата интервью: 12 апреля 1999 года.

Скотт Макконнелл: Как вы впервые узнали об Айн Рэнд и ее работах?

Мартин Андерсон: Я снимал квартиру в нью-йоркском Сити вместе со своим однокашником по Дартмутскому колледжу и преподавал в Колумбийском университете. Однажды вечером он сказал: «Я только что закончил читать эту книгу, она понравится тебе. Она называется Атлант расправил плечи» .

Так что я впервые услышал о ней, получив от него эту книгу, начал ее читать и увлекся. Это случилось, вероятно, году в шестьдесят четвертом — шестьдесят пятом. Помню, я засиживался допоздна, а иногда читал почти до утра. Кажется, я прочел всю книгу за пять или шесть дней.

Что же в ней так увлекло вас? Сюжет, идеи или все вместе?

Я думаю, комбинация того и другого. Это была увлекательная книга с точки зрения последовательности событий — в ней чувствовалась хорошая сюжетная линия. A некоторые идеи просто потрясали. Я люблю, когда события подтверждают ход моих мыслей. Во многих случаях ее мысли подтверждали мои собственные. Однако я никогда не связывал их воедино. И когда она рассуждала о них, я обнаруживал, что полностью согласен со всем повествованием. На мой взгляд, это великая книга. А по прошествии какого-то времени я прочитал Источник. Этот роман мне тоже понравился.

И что вы сделали, прочитав эти книги?

В какой-то момент мне попалось на глаза объявление о курсе лекций, основанных на ее философии. Я посещал некоторые из лекций, но не сказал бы, что прослушал весь курс.

Помните ли вы темы лекций?

Я присутствовал на вводной лекции, на которой разъяснялись основы объективизма. Более всего помню другую, на которой я познакомился с Аланом Гринспеном — он читал лекцию по экономике. Эта лекция произвела на меня, занимавшегося экономикой и специализировавшегося на ней, самое глубокое впечатление, я решил тогда, что Алан является лучшим преподавателем экономики среди всех, кого я встречал.

Почему?

Потому что он говорил очень осмысленные вещи. Четкие, ясные, логичные, увязывавшиеся между собой. Он излагал свои мысли лучше, чем те профессора, с которыми мне привелось иметь дело. Поэтому когда я слушал Алана Гринспена, математический метод расчета стоимости полностью совпадал с моими представлениями.

Являлась ли новой объективистская идея о выгоде эгоизма?

Насколько я помню, нет. Однако Айн Рэнд так преподносила свой предмет, говорила такие разумные вещи, каких я до того ни от кого не слышал.

Не случалось ли вам самому высказывать их?

Не теми же словами, другим языком, но когда она что-то говорила или делала, оказывалось, что это чрезвычайно разумно. Я до сих пор не согласен с ней в кое-каких аспектах, однако многое увязывается воедино. То есть я хочу сказать, что она могла говорить о метафизике, об эпистемологии, об этике — по отдельности в моем восприятии. Однако она умела увязывать все воедино самым естественным и разумным образом.

То есть она систематизировала?

Да. Она брала вкупе самые разные вещи и самым блестящим и ясным способом сочетала их.

Вы когда-нибудь говорили ей это?

Я не слишком много разговаривал с ней лично. Обычно предметы нашего разговора не носили сложного характера, так что сомневаюсь в том, что мне это удалось. Я находил чрезвычайно интересным то, что при всем своем тогдашнем образовании — я имел диплом педагога и посещал МИТ — ощущал постоянный упор на силу теории, проникновении в сущность вещей и демонстрации того, как сложно это сделать. На мой взгляд, было увлекательно видеть, что она творит в этой области философии, показывая, как сочетаются вместе самые разные предметы. Она делала много такого, что рекомендовали делать мои профессора, однако сами сделать не могли.

Не можете ли вы рассказать о своей первой встрече с мисс Рэнд?

Это произошло на одной из лекций. Она держалась очень профессионально, говорила очень и очень умно и четко. Во время своих лекций она бывала строга и совсем не похожа на ту, какой бывала в неофициальной обстановке.

А какой она бывала в приватной обстановке?

Обаятельной, дружелюбной, веселой и приятной. После одной из лекций однажды они всей компанией отправились пить кофе. Кто-то, по всей видимости, Алан Гринспен, пригласил и меня присоединиться к компании. Я как раз незадолго до того сломал левую руку, кисть моя была в гипсе, и мне было сложно владеть ею. Мы уселись, нам принесли кофе, и я попытался налить в него сливки. Они были в пластмассовой баночке с небольшим колпачком. Я попытался сделать это одной правой рукой, но у меня ничего не получилось. И никто из присутствующих не обратил никакого внимания на мои старания, кроме нее. Она подошла ко мне, взяла баночку, открыла ее и с улыбкой подала мне.

Помните ли вы какие-нибудь другие встречи с ней?

По-моему, раз или два меня приглашали на собрания ближнего круга, опять же происходившие после лекций. Мы приехали в ее квартиру, сели, получили какое-то питье и продолжили разговор на самые разные текущие темы — политические и насущные — не вдаваясь в особые подробности. Все происходило в умиротворяющей атмосфере.

И какой она была на этих собраниях?

Такой же. Только очень и очень расслабленной, обаятельной и донельзя разговорчивой. В известной мере она становилась другой, чем была на лекциях. Там казалось, что она, получая вопрос из зала, воспринимала его как вызов — как это часто и было. Но в приватной обстановке она не думала об обороне.

Эту женщину следует назвать удивительной, благодаря тому, что она написала и чего достигла. Однако в обстановке неофициальной она становилась простым и приятным человеком.

Мы встретились с ней еще раз. В 1965 году она присутствовала на нашей свадьбе. Мы только что арендовали апартаменты в пентхаузе в Верхнем Вест-Сайде и решили устроить свадьбу на крыше. Мы пригласили человек двадцать пять — тридцать, в том числе и ее. У меня до сих пор хранится полученный от нее подарок: превосходное изделие из граненого стекла.