Рюрик Миньяр-Белоручев - Война и мир в его жизни

Нобелевской премии с политической окраской. Такую же премию в свое время получил Борис Пастернак за роман «Доктор Живаго», весьма посредственное произведение великого поэта, стихи которого так и не были замечены в Швеции.

Что касается профессионалов, то они, как в науке, так и в творчестве художников, кинорежиссеров, пытаются обнаружить новизну. Эту новизну ищут и писатели, и иногда она действительно прорывается, как это случилось с гениальным Андреем Платоновым, а чаще остаются нудными «Усыпальницами без праха» или «Попыткой дискурса» (см. Новый мир» за 1992 год).

Итак, религия и политика, новизна и сенсация тесно переплетены друг с другом и выступают как силы, определяющие прогресс и регресс, его достижения и падения. Отсюда так много несправедливости и наносного в жизни. Полинин до сих пор помнил стенгазету на стенах Тбилисской консерватории начала 30-х годов, в которую была вклеена карточка великого Рахманинова, перечеркнутая крест-накрест со словами: «Нам не нужна жалкая музыка изменников Родины». Позже, уже в 50‑е годы, среди интеллигенции шел ожесточенный спор о поставленном в Большом театре балете Прокофьева «Золушка». И большинство меломанов утверждало, что такая «какофония» вместо музыки никому не нужна. Сейчас вряд ли найдется меломан, который посмеет упрекнуть в какофонии гениального композитора XX века, посмевшего покинуть этот мир в один день с Иосифом Сталиным. И если смерть тирана оплакивалась миллионами его подданных, заполнивших центр Москвы, то гроб с телом великого музыканта пришлось передавать через ограды соседних домов, чтобы доставить к месту панихиды.

А если обратиться к науке, к той форме мыслительной деятельности человека, которая наперекор всем идеологиям и религиям пытается экспериментально и на практике доказывать свои идеи, то окажется, что наиболее сложно обрести поддержу и признание именно талантливым исследователям: их забивают черными шарами при присуждении ученых степеней, им отказывают создать элементарные условия проведения судьбоносных исследований.

Но нередко и самые гениальные открытия несут угрозу полного исчезновения жизни на земле. Недаром целый ряд крупнейших ученых после второй мировой войны ушли от работы над совершенствованием атомного оружия после диких последствий бомбардировок Хиросимы и Нагасаки.

Где же та крупица истины, которая может отделить зерна от плевел и инвентаризировать подлинные ценности и шедевры на земле?

Эта крупица истины чрезвычайно хрупка и изменчива, она во многом создается так же, как и «общественное мнение», средствами массовой информации. Власть газет, радио, телевидения давно перешагнула рамки разумного, именно она внушает всем нам заказные истины и создает «имидж» того или иного человека, того или иного события. А это значит, что никогда не следует делать окончательный вывод из газетных статей, выступлений политических обозревателей по радио, комментария телевизионных ведущих, самовлюбленно вещающих о своих собственных или заказных «крупицах истины». Именно крупицах, потому что абсолютных истин не бывает, все они либо политизированы, либо додуманы, либо не профессиональны. Сталину нужен был Маяковский 20‑х годов, Маяковский, издевающийся над Ахматовой, Брюсовым и другими души человеческой поэтами, и Маяковский громогласно заявлял:

Но тому же Сталину не нужны были ни Есенин, ни Мандельштам, ни Цветаева.

А что нужно народу, той огромной массе людей, которую по преданиям Библии создал Бог по образу и подобию своему? Народу нужен свет в конце тоннеля, проблеск счастья, ради чего есть смысл что-то творить, от чего-то воздерживаться. И поэтому с легкостью необыкновенной впиваются в народные массы самые бредовые идеи, с таким энтузиазмом веруют в Иегову, Будду, Гитлера, несмотря на все их злодеяния и бесчинства, прописанные в шариате или в «Майн Кампф».

Несчастный народ, мечущийся между демонстрациями на Красной площади и театральными представлениями в Елоховском соборе, не способен спокойно жить без пастыря. И конечно, надо отдать должное многим религиям, которые призывают правоверных не убивать, не обижать, не воровать, не обманывать и много еще «не», исчезающие как только появляются «неверные».

Погруженный в круговорот размышлений, Полинин поймал себя на мысли, что большая часть его брюзжания продиктована возрастом. Это давно отмечали умные люди. Так, в одном из своих писем Антон Чехов писал: «Толстой был у меня в клинике и говорил, что повесть свою «Воскресение» он забросил, так как она ему не нравится… Мысль у него не новая; ее на разные лады повторяли все умные старики во все века. Всегда старики склонны видеть конец мира и говорили, что нравственность пала до пес plus ultra, что искусство измельчало, износилось, что люди ослабели и проч. и проч. Лев Николаевич в своей книжке хочет убедить, что в настоящее время искусство вступило в свой окончательный фазис, в тупой переулок, из которого ему нет выхода.» (Из письма А. Эртелю)

И то же самое неприятие нового в искусстве. Полинин нашел выступление члена Академии изящных искусств Франции Жерома по поводу первой выставки картин Ренуара, Писсаро, Сислея, Дега. Мане, Сезанна. Моне. Жером восклицал: «Как только государство отважилось допустить в музей подобную коллекцию бредовых картин? Люксембургский музей – это школа. Какой же урок отныне будут извлекать из знакомства с ним молодые художники? Да они все скоро начнут стряпать импрессионизм. Ах, ах, эти люди воображают, будто они живописуют Природу, прекрасную Природу во всех ее проявлениях. Какая наглость!… А виноваты во всем преступные писаки, у которых хватает дерзости защищать подобную живопись».

Полинин вспомнил свои ворчливые слова по поводу «Черного квадрата» или летающих мужичков над домами… Но он и понял, что культура и вожди, хоть и взаимосвязаны, но не идентичны. Был умный, образованный и жестокий царь Петр I. Он пробивал дорогу цивилизации своего века беспощадным трудом подданных, усыпая телами крестьян болота Невской губы. Он был жесток, но он и воплощал прогресс культуры России. Он был далек от тупого национализма и с удовольствием привечал замечательных деятелей искусства западных стран. Имена Бартоломео и Варфоломея Растрелли, Августа Монферрана, Этьена Фальконе, Карла Росси и их соотечественников, воплотивших себя в памятниках Петербурга, стали именами и русской культуры.