Игорь Карпусь - Своё и чужое: дневник современника

28 июля. Губер полагает, что убийство Пушкина на дуэли — расплата за поруганную им чужую честь. Какая аналогия: «но примешь ты смерть от коня своего». Доля истины несомненна.

19 августа. Прихожу в школу, а мне с порога: «Слышали, переворот?!» Всё во мне упало. Опять люди, приникшие к приёмникам, и старая-старая ложь о состоянии здоровья, выцветшие фразы о ЧК, теневой экономике, трудовой интеллигенции, народном благосостоянии и прочая тарабарщина. Каждая ворона на каждом дереве каркала, а никто всерьёз не принимал, уж на что Шеварднадзе крикнул на весь мир. Горбачева не жаль, можно ли в здравом уме дружить с волком? А мы снова бессильны, самозванцы играют нашими жизнями, режут по живому. Вот теперь-то и выйду из партии, самый срок. Сопротивление будет. Особенно тяжела завеса лжи. Кажется, пойдя на диктатуру, они просчитались, многое необратимо. Типичный сценарий КГБ, ставка на верноподданность, призыв к стукачеству — всё в духе добрых старых традиций.

Закрыли российское радио и ТВ, весь день официоз, классика и литературные передачи. Как хочется верить, что эта краткосрочная авантюра провалится с треском, но слово за народом. Возможно, проглотят с колбасой и сахаром.

20 августа. На местах позиция выжидательная. Голова одна, рисковать не хотят и заверяют в верности обеим конституциям. Что на Западе толкуется совершенно однозначно, у наших политиков вызывает хитрую уклончивость, обтекаемые заявления и беспроигрышные призывы к спокойствию. Местный горсовет не струсил, не зашёлся злорадством, а спокойно и твёрдо поддержал Ельцина. Его действия мужественны и безоглядны, каждый день может стать последним.

21 августа. Беспрецедентные меры по дезинформации, удушению свободного слова. Разгул военщины в Прибалтике, Москве, нарастание протеста. Дряблая и покорная провинция, седовласый маразм.

21 августа. 22-30, от телевизора, 5-часовое заседание российского парламента. Триумф Ельцина и москвичей, крах путча, захватывающее зрелище, громадный выигрыш демократии и реформ. Появился новый народ, и это заслуга Горбачева.

22 августа. Минувшие дни как дурной сон. Все подлецы торопятся засвидетельствовать почтение, Горбачёв возвращается побитым победителем. Он должен измениться и благодарить судьбу за подобный вираж: все подставились, смысл обнажился, дан неоспоримый урок бонапартизму.

25 августа. По последствиям август стал демократической революцией. События нарастают лавиной: агония и смена власти, распад КПСС, обретение независимости республиками. Горбачев поначалу хотел кормить позавчерашним блюдом, но ему раскрыли глаза и — заставили сдаться. Ельцин шаг за шагом закрепляет победу, масса указов, перемещений, деклараций, а всё решит экономическая свобода. Поверженные притаились, а ушки их будут торчать повсюду. Да и новая бюрократия нарастёт.

7 октября. День фиктивной конституции, никому не нужный и никем нежданный. Осень — чудо Непогодь отступила и сменилась безмятежной, тёплой порой. Две недели в Геленджике с

«Соловушками», непрерывный праздник и море. Через Новороссийск поздним вечером, в сумерках угадывал каждый изгиб бухты, памятники, здания, магистрали. Родина. Маленькие конфликты с бабами из-за несходства оценок. Никто не хочет всматриваться, размышлять, совсем забыли смирение — главное качество умной и чуткой натуры. Читал там Розанова. Он всё сказал и предсказал вплоть до «под немцами нам будет лучше... наведут порядок». Только это приходит на ум, когда наблюдаешь сведение счётов и грызню среди «демократов». Не способны, не дано.

13 октября. Страну захлёстывает безумие и, как его следствие, злоба, насилие. Порядок через силу невозможен, порядок по доброй воле не получается — не та культура. И вот Говорухин прямо бросил с экрана: в доброе будущее не верю! И я говорю: хотите увидеть будущее? Посмотрите на детей: много истерии, матерщины, блатных манер, а ведь растут в семьях. В чём дело? Сам воздух стал другим, изменился его химический состав. Всё формирует уродцев со сдвинутой психикой. Выход снова видят во всеобщих переменах, политике, и никто не крикнет, что так же важно учиться жить по-своему, не участвовать в общем помрачении разума, изживать зло в себе, расширять сферу личной свободы.

9 ноября. Самозванные президенты, подобно мыльным пузырям, вздуваются там и сам. Очень выгодная игра — провозглашение дутых суверенитетов и одурачивание легковерных. Какое дело Дудаевым до справедливости и чести? Пусть кровь, танки, разруха, голод, зато белый конь власти. Таких подавлять беспощадно всеми средствами, и Ельцин, если решится, будет прав. Многие тоскуют только по кулаку и боятся только его. Когда-то назойливо внушали, что мы должны завидовать свидетелям революции. Но кто будет завидовать нам?

Самое непереносимое — не отсутствие колбасы и шмоток, а угасание всякой культуры под неотразимым предлогом: не до неё. И вот уже оправляются в подъездах, убивают в очередях, совращают малолетних. Этот неутомимый Хам, который насилует нашу землю какими-то судорожными приступами. И безвозвратно улетучивается всякая вера у большинства: в коммунизм, будущее, Христа, человека.

Листаю Розанова и морщусь от досады, это прочитать бы 20 лет назад. Да, чутьё у наших правителей было потрясающее, вырезали самое опасное, несговорчивое, умное и злое. Но и ему изменяет вкус и чувство меры /евреи, Щедрин, Короленко и вся демократия/. Он верит в спасительную силу консерватизма, но мир не стоит на одной ноге, а заскорузлое охранительство неизбежно ведёт к погромам. А вообще — хорош, писаревский почерк, только в другом роде: всеобъемлющее, надземное, по-мефистофельски разящее. Форма превосходная — непрерывное излучение мысли.

24 ноября. Первый прочный снег, валит весь день, белит землю, деревья, крыши, прохожих. Любимое состояние: осадки, блеклый свет, чистота, малолюдье. Соблазнённый рекламой, пошёл в кино. «Ночной портье», сильное влияние Достоевского. Шока нет, вопреки прогнозу комментатора. Мозг перенасыщен современными историями: каннибализм, садизм, заказные убийства и пр., так что воспринимал картину как художество. Вспомнил маньяка из Ростова, который, по отзывам жены и детей, был примерным отцом и мужем. Раздвоение это или монолит? Все мы в душе преступники и не раз убиваем, насилуем, мучим, наслаждаемся, не всякий только переступит внутреннюю грань. Можно только догадываться, какие борения испытали аскеты и отшельники прежде, чем затвердели. Поэтому они и не воспринимаются как живые люди, а так — символы, призраки, монады, недосягаемые для подавляющего большинства, вечный призыв к внутреннему усилию.

Со всех сторон крики о свободе, что «за ценой не постоим». Абсурд, мёртвым свобода не нужна, а политическая свобода вообще не может для народа перевесить благополучие, семейственность, труд, любовь, весь тот устойчивый сложившийся быт, в котором смысл истории. Как легко всё это перечеркивается народами под истеричные призывы авантюристов, вступает в силу закон массового психоза, добровольное самоистязание. Теперь это Кавказ, Украина, Молдавия, Югославия. Видно, согласие не в природе людей, а тёмные силы и инстинкты непреодолимы, безвластие и распад выталкивают их наружу.