Михаил Мамонов - Глубокие корни

Зарождение и жизнь сада — это тоже история нашего колхоза. Старожилы рассказывают, что поначалу сама мысль о саде казалась несуразной. Еле-еле отдельные деревца лесных пород прижились. А о более нежных — фруктовых деревьях и мечтать нечего! К тому же первый опыт был очень огорчительным. В 1924 году из Америки получили саженцы сорта Дельвис. Сколько радости было, когда они обильно зацвели! Однако буйное, редкостное цветение оказалось бесплодным. Заграничный пустоцвет пылал, словно декоративное дерево, только для украшения. За двадцать с лишним лет яблоня дала плоды лишь один раз. Пришлось ее выкорчевывать.

Чего только не наговорили маловеры после этого случая!

«Браться за сады — время терять, а пользы — не видать», «Вздумали наш климат обхитрить, а обманули себя», «За яблоком легче съездить в Мичуринск, чем тут пробовать добыть его. Ничего, кроме мозолей, и не будет». А те, кто взялся за дело трудное, но благородное, помалкивали, не огрызались, с неистовостью продолжали сражаться за каждый кустик. Они хитрили, приспосабливаясь к неприветливой степи, выискивали самую маленькую возможность покорить ее.

В те годы садоводом был Тимофей Павлович Дэвис, человек большой природной сметки. Он умом и сердцем постигал таинства нелегкого ремесла и других к этому приучал. Местного посадочного материала не было, вот и ездил он за тридевять земель. Когда с удачей вернется, а когда и с пустыми руками.

В 1926 году заложили первые четыре гектара сада. Ночей не спали — сторожили, чтоб мороз ненароком не ударил во время цветения. Костры жгли, утепляли каждое деревцо. А в летний зной поливали, окапывали, и опять бесконечные дежурства. Все работы в молодом саду велись тогда вручную. Поистине огромный труд вложен в наш сад пионерами садоводства артели! Случалось не раз начинать все сызнова, так как деревья или не принимались, или, не выдержав жары, гибли. Это теперь стало легко: наука многое нам в руки дала, машины пришли в сад, да и люди сами научились бороться со стихией. А тогда все было сложно. Именно поэтому мы с благодарностью вспоминаем тех, кто заложил и вырастил колхозный сад — Тимофея Павловича Дэвиса, Хуго Теодоровича Энгольма, Андрея Тимофеевича Иванчу и многих других.

Хуго Теодорович Энгольм — живая история колхоза. С детства он неравнодушен к цветам. Даже на цветовода учился. Это было в Финляндии лет пятьдесят пять тому назад. Но в Америке, куда он потом уехал в поисках счастья, для него работы не нашлось. Полное приложение своим способностям и стремлениям Хуго Теодорович нашел в хозяйстве, одним из основателей которого он был. Энгольм питомник закладывал и цветы выращивал, и в саду с утра до поздней ночи возился. Эту любовь к саду он привил многим натуралистам. И сейчас, когда старому садовнику под восемьдесят, люди идут к нему за советами. Многим помогает Хуго Теодорович Энгольм разводить цветы перед домами и на приусадебных участках.

С горечью вспоминает он годы оккупации. Сердце содрогнулось, сжалось у него, у всех колхозников, когда их взору предстал сад после хозяйничанья фашистов. То там, то тут торчали пни. Сломанные яблони с еще зелеными плодами склонили свои кроны к земле. Зияли на стволах глубокие раны, а с некоторых была содрана кора.

Для возрождения колхозного сада создали садоводческую бригаду из 40 человек и в ней три звена. Их возглавили специалисты-садоводы Татьяна Калиниченко, Надежда Бортновская и Софья Фееш. За три года бригада провела ремонт и восстановление насаждений на 32 гектарах. Заложили питомник плодовых и лесных культур на площади 5,5 гектара. Используя выращенные в нем саженцы, начали новые посадки. Отбирали наиболее сильные и выносливые. На участке провели плантажную вспашку, разбили сад на кварталы, ряды. В каждую яму внесли около десяти килограммов перегноя. Саженцы регулярно поливали.

У нас хорошо прижились и дают неплохие урожаи такие сорта яблонь, как Ренет Симиренко, Бойкен, Пармен зимний золотой, Анис полосатый, Боровинка, Пепин литовский, Налив белый, Виргинское розовое. Из груш мы выбрали — Красу Севера, Бессемянку и Вильямс.

Урожайность садов у нас довольно устойчивая. В среднем ежегодно мы получаем по 90 центнеров яблок с гектара, по 100 центнеров черешни. И площадь их довольно внушительная — 65 гектаров.

Много лет подряд садоводческая бригада является участницей Всесоюзной выставки достижений народного хозяйства. Надежда Бортновская, Татьяна Калиниченко и Софья Фееш не раз награждались медалями ВДНХ.

Сейчас садоводство у нас ведется строго на научной основе. И в этом нам помогал многие годы находившийся при колхозе опорный пункт Всероссийского научно-исследовательского института виноградарства и виноделия. Теперь все, кто работает в садоводстве, закончили агротехнические курсы и получили звание мастеров-садоводов. Наконец, наши колхозные сады стали учебной базой для средней школы. Здесь учащиеся старших классов изучают садоводство, общее земледелие, планирование и организацию труда в колхозе. Колхоз выделил школе учебно-опытный участок, где ученики сами заложили плодовый сад и ягодник. Вместе с аттестатом зрелости они получают диплом мастера-садовода.

Колхоз идет навстречу всем членам артели, желающим иметь сады на своих приусадебных участках: они берут в питомнике посадочный материал, специалисты консультируют их. В 1957 году, например, было продано колхозникам 6 тысяч саженцев. И теперь наш поселок утопает в садах: фруктовые деревья высажены на его улицах.

Несколько слов о третьем «чуде», рожденном на счастливой земле. Речь пойдет о колхозном винограднике. Заложил его Тихон Григорьевич Шульга. Когда он впервые затеял посадить в степи виноградник, над ним подшучивали, утверждая, что ничего не получится. Теперь-то над скептиками подшучивает Шульга, когда приглашает отведать сочные ягоды или продегустировать отличные сухие вина.

А ведь вырастить виноградники в наших местах куда сложнее, чем сад и лес. Во всем Сальском округе тогда не было ни кусточка. Над Доном и Донцом другое дело. Там казаки с давних пор занимались виноградарством. А Сальская степь и для менее прихотливых растений не очень была приспособлена.

И все-таки виноградник вырос и укоренился. Правда, не все шло гладко. Тихон Григорьевич Шульга и все, кто с ним работал, помнят тяжелые времена. Вот как об этом рассказывают товарищи Шульги по труду. Это было не так уж давно. Май 1952 года… Еще в праздничном убранстве был поселок. Вечерело. Тихон Григорьевич решил наведаться к своим питомцам. Они были чудесные.

Опытному глазу не понравилась багрово-красная заря. Недоброе она сулила. По тревоге поднял он всю свою бригаду. Всю ночь жгли костры. Едкий дым слезил глаза, но никто не уходил. Нагрянули губительные заморозки. И сколько ни боролись люди, не уберегли они лозу. К утру она была мертвой.