С Голынец - Иван Яковлевич Билибин (Статьи • Письма • Воспоминания о художнике)

Первого рода техника наиболее распространенная. Она захватывает большое количество губерний, не ограничиваясь одними северными. Местность отличается от местности не столько техникой вышивок, как самим узором, да и то несколько отличаться друг от друга будут какие-нибудь узоры Вологодские и Владимирские, а тот же Вологодский узор будет часто тождествен с узором Тверским или Новгородским. Конечно, встречаются и некоторые специально местные узоры. К узорам этого первого рода техники относятся все помещенные здесь снимки, под которыми не помечено название техники. Эта техника может быть, в свою очередь, разбита на два вида: шов односторонний, т. е. где существует лицевая (правая) и обратная (левая) сторона вышивки и шов двусторонний, т. е. такой, где вышивка не имеет ни правой, ни левой стороны, а обе стороны одинаковы. Все концы полотенец вышиты двусторонним швом, а такие предметы, как полосы, пришиваемые с выпускной стороны простыни, так называемые "тресты", концы подолов рубах, "намышники", иначе говоря, наплечники, пришивавшиеся в верхней части рукава женской рубахи, — все они вышиты швом односторонним, ибо двусторонний не имел бы тут практического значения.

Вся эта система вышивания зиждется на том, что вышивальщица для выполнения узора руководится числом ниток холста, на котором вышивает; и тогда как современная канва является всегда чем-то отдельным, органически не связанным с основой, данная техника всегда как бы влита в самую ткань холста, что дает впечатление гармонии и единства.

"Строчка" имела тоже громадное распространение. Здесь узор белый по белому. Из холста выдергивается перпендикулярными друг к другу рядами, с соблюдением одинаковых промежутков известное количество смежных ниток. Оставшиеся нитки, в свою очередь, окручивают ниткой же; получается сетка; и вот, путем заполнения некоторых из отверстий шитьем разного рода, и получается узор.

Вышивание "по письму" заключается в том, что абрис узора намечается чем-нибудь на холсте и таким образом отделяется место будущего узора от места будущего фона. Фон весь выдергивается сеткой, как в строчке; контур же узора закрепляется тамбурным швом, чаще белым, но иногда и красным. Сам рисунок оставляется либо в виде чистого холста, либо холст этот зашивается еще сверху разного рода узорами.

Содержание самого узора, исполняемого всеми упомянутыми видами вышивания, бывает самое разнообразное. Наиболее распространенный узор — звериный и фигурный, потом бывает узор растительный и геометрический.

В зверином и фигурном узоре самые излюбленные очертания — птицы и всадники. Несколько реже — разные звери. Рыб, кажется, не встречается.

Птицы все больше фантастические, очень сильно орнаментованные. Наиболее пышным узором считалась "пава-птица", птица, иногда чрезмерно удлиненная, с громадным древовидным хвостом. Потом встречаются птицы с короткими хвостами, разного рода "курушки" и "цыпушки", как называют их бабы.

Очень излюблена форма двуглавого орла, который вышивался на всевозможные вариации; этот орел часто терял свои определенные формы, принимая в своей переходной стадии вид оригинального узора с элементами и животного и растительного орнамента. Сами бабы не усматривали этого перехода и уже не замечали больше орла, называя узор очень странными и непонятными названиями, напр., "корабельная пристань" — несомненный видоизмененный двуглавый орел. Далее следы орла постепенно совершенно исчезают, и получается уже узор "наводами" скорее растительного характера.

Всадники тоже бывают самые разнообразные. Конь играет в них большую роль, чем подобие человечка, сидящего на нем; поэтому и категория этих узоров чаще всего носит название "кони"; иногда этот человечек постепенно превращается либо в какой-то странный стоячий придаток, либо в растение.

Зверье бывает тоже очень разнообразное: "лёв-звирь", "медведи", "олени" и др.; только был бы тщетный труд отыскивать в этих узорах сходство с упомянутым зверем: все звери характера самого фантастичного, на хвостах часто нанизаны птички, из спин растут цветы и т. д.

Некоторые животные узоры указывают на глубокую древность. Есть часто встречающееся существо: на одном длинном туловище помещены с двух сторон конские головы, ног четыре, а иногда и больше. В курганных раскопках часто встречается такая фигура.

Когда все эти узоры были живы, то у каждого из них было свое название. Теперь большинство названий забыто. Каждое название обнимало известный тип, имевший бесконечное количество вариантов.

Растительный орнамент так же далек от реализма, как и животный. Вообще в народном орнаменте не чувствуется ни малейшего желания изображения того, что встречается в обыденной жизни. Народ русский, придавленный безотрадной серой действительностью, искал утешения в сказочных мечтах о далеких неведомых царствах с их необычайными деревьями, птицами и зверьми, и прежде, когда простому народу не было видно никакого выхода в лучшую жизнь, он всецело предавался народному творчеству как душевному отдыху, а потом, когда мелькнула заря возможного улучшения, перед ним вознесся мираж города, и "пава-птица" отлетела далеко и безвозвратно.

Набойка тоже почти вывелась. Узор измельчился и часто из народного превратился в подражание ситцам. Самые доски, на которых печатались холсты, из больших, с энергичным крупным резным узором, превратились в миниатюрные с узором накладным медным. Эти доски старого образца теперь догнивают в деревнях, и бабы прикрывают ими горшки со сметаной.

Содержание набоечного узора подчас еще богаче, чем вышивочного, так как самый материал (резьба по дереву) менее связывает творца его, чем ткань холста.

Наконец, относительно отличия набойки от вышивки (я говорю про старую крупную набойку) можно сделать еще следующее замечание, которое, может быть, и ошибочно. Узор старых набоечных досок шире и общее узора вышивочного, и в этом сказалось различие творчества мужского от женского: вышивали бабы, а доски резали мужики.

К данной статье приложено слишком мало снимков с интересной народной домашней утвари, тоже совершенно вымершей, чтобы специально на ней останавливаться. Это может послужить материалом для другого беседования.

Заканчивая статью, хочется еще раз сказать, что было бы преступлением перед будущим, если бы утерялось хотя бы одно зерно из нивы русского народного творчества, возросшей веками.

Но все это творчество — зерна. Зерна должны дать ростки, а не плесневеть в провиантских магазинах. И это зерно должно искать такого же хода вперед, как и всякое зерно.

Есть у нас одно учреждение, именуемое Русским Собранием. Года три тому назад ко мне пришел один представитель его и сказал мне, что у него возник в голове проект переодеть всех чиновников Российской империи в охабни и кафтаны...