Галина Матвиевская - Владимир Иванович Даль 1801-1872

Вслед за ним англичане послали в Хиву другого офицера - поручика Ричмонда Шекспира, который должен был, действуя решительнее, добиться дружбы с хивинцами и получить от них посреднические полномочия в переговорах с Россией, что послужило бы созданию плацдарма Англии в Средней Азии. Однако такого оборота дел хан опасался. Он решил искать мира с Россией, вернуть невольников и направить в Петербург для переговоров своего посла. Шекспиру осталось только присоединиться к посольству и ограничиться ролью представителя державы, дружественной России, который якобы спас ее подданных из плена, причем он распространил ложный слух, будто англичане уплатили за них выкуп, но это ему не удалось. Из Оренбурга Шекспира сразу отправили в Петербург, а оттуда в Англию.

Другие английские агенты - полковник Чарльз Стоддарт и капитан Артур Конолли - оказались не столь удачливыми, их поездка по Средней Азии кончилась трагически. Стоддарт, состоявший при английской миссии в Персии, прибыл для переговоров в Бухару, где был встречен крайне враждебно и, спасая жизнь, даже принял мусульманство. Конолли побывал в Коканде, где ему удалось избегнуть смертельной опасности, но в Бухаре в нем заподозрили хивинского лазутчика и арестовали. Вместе с ним задержали и Стоддарта, который по ходатайству русского правительства, казалось, был уже отпущен и готовился к отъезду с караваном, направлявшимся в Оренбург, но в 1842 г. их обоих после жестоких пыток публично казнили на площади Бухары перед ханским дворцом.

Мужеству английских офицеров, впрочем, отдал должное известный русский геолог, путешественник и писатель Е.П. Ковалевский. Он писал впоследствии о тяжкой участи, постигшей англичан в Средней Азии: “Все эти люди имели сведения друг о друге через туземцев; положение, общее всем им, заставляло принимать участие одного в судьбе другого; случалось даже, что вещи, отнятые туземцами у одного, выручались другим и служили ему грустным напоминанием прошедшего и зловещим знамением будущего. Впоследствии некоторые из этих людей сошлись, и двое из них только для того, чтобы умереть вместе под ножом убийц” [274, с. 89].

Мы располагаем интересными сведениями о пребывании в Оренбурге Дж. Аббота. Сохранилось письмо, которое В.А. Перовский написал В.И. Далю 22 мая 1840 г.: “Подумав еще о капитане Абботе, я решился его задержать здесь под арестом до получения о нем разрешения из Петербурга... Приезд Аббота в Нов. Алекс, совершенно походит на действия шпиона: первоначально едет он на Мангышлак, потом напрашивается в Нов. Алекс., выдавая себя за аккредитованное от Английского правительства к нашему лицо, и объявляя, что бумаг у него никаких нет; наконец показывал пачпорт (особым) образом поддельный В. Перовский”[ 98ИРЛИ.].

В.А. Перовский не подверг англичанина даже домашнему аресту, а приставил к нему “в виде переводчика надежного офицера генерального штаба”. А чтобы Аббот не увидел возвращения наших войск из дальнего и трудного похода, Перовский предложил ему осмотреть Уральский край, столь любопытный и мало известный европейцам[ 99ГАОО, ф. 6, оп. 10, № 2068, л. 1-4 об., 6-7 об.]. Капитан с величайшей благодарностью отправился с прикомандированным к нему офицером в Златоуст.

О недолгом пребывании Аббота в Оренбурге неизвестно ничего. Но среди тех, кого Перовский приставил к нему, несомненно были вернувшиеся из Хивинского похода В.И. Даль и А.И. Леман. Это подтверждают документы, которые удалось обнаружить в архивном фонде Лемана в Петербурге. Прежде всего привлекает внимание портрет Аббота, выполненный Леманом, который был прекрасным художникам. На рисунке, сделанном пером, изображен молодой офицер в мундире, форменной фуражке, с бородкой, сбоку подписано карандашом “Abbott”[ 100ПФА РАН, ф. 56, on. 1, № 3; № 20, л. 11.].

В том же архивном фонде находятся три ранее неизвестных письма В.И. Даля к Леману. В одном из них, адресованном в Златоуст, говорится (перевод с немецкого): “Только что я услышал, дорогой Леман, что Вы в Златоусте. Завтра, в воскресенье, мы со Старбергом тоже будем там; подождите нас, Бога ради, и не предпринимайте в наше отсутствие ничего. Мы хотим вместе совершить все экскурсии на Таганай и т.д. Куда хотите, но только вместе! До свидания. Даль”[ 101Там же, № 3, л. 1.].

Известно, что летом 1840 г., едва придя в себя после путешествия с войсками, Леман отправился в исследовательскую поездку по Южному Уралу. Из приведенного письма следует, что Даль оказался в тех же местах. Можно предположить, что Даль сопровождал англичанина в путешествии по Южному Уралу.

В архиве ГАОО имеется копия проекта письма В.А. Перовского хивинскому хану, датированная 25 июня 1840 г.: “...Хотя во исполнение повелений Его Императорского Величества правительство Хивинское неоднократно было извещаемо мною во всей подробности о справедливых требованиях России... требования сии доныне не приведены еще в исполнение...

Его Императорскому Величеству благоугодно было повелеть мне еще раз подтвердить Владельцу Хивинскому:

Во-первых, что присылка в Оренбург всех Русских, насильственно удерживаемых в неволе, должна предшествовать всяким переговорам и возобновлению всяких сношений...

Во-вторых, вместе с возвращением всех находящихся в Хиве русских невольников, Ханство Хивинское должно прекратить навсегда враждебные свои против России действия, не притеснять и не возмущать Кайсаков, более уже ста лет признающих над собою владычество России; не вмешиваться вовсе в их дела и не оказывать покровительства изменникам Кайсацким; не задерживать насильно и не грабить караваны, идущие как из Бухары в Россию, так и обратно; строго наблюдать, чтобы Хивинцы не покупали и не держали у себя Русских в неволе и наконец предоставить Русским торговцам в Хиве ту же свободу и ту же личную безопасность, какими в России пользуются подданные всех азиатских областей, находящихся с нами в мирных и торговых сношениях...

Когда все сие будет выполнено, тогда только будут прекращены приготовления к военным противу Хивы действиям, отпустятся задержанные в России купцы Хивинские с их товарами и торговые сношения возобновятся на прежних основах.

Итак, Владыке Хивинскому открывается еще возможность к примирению; но для сего он должен действовать искренне и не тратя времени в бесполезных для него ухищрениях. Если он вполне постигнет собственные выгоды, то он поспешит исполнить сии требования наши; если же он станет по-прежнему упорствовать в необдуманной вражде против России, то последствия сего упорства докажут ему, что всякое неблагонамеренное действие получает рано или поздно заслуженное наказание...”[ 102ГАОО, ф. 6, оп. 10, № 5068, л. 24-27, 30.].

Хиванский поход, а также дипломатические переговоры и угрозы не сразу, но принесли ожидаемые результаты. Так, уже 17 августа 1840 г. комендант крепости Илецкая Защита сообщал: “Сейчас получил я из киргизской степи извещение, что бывший в плену корнет Айтов следует с пленными Русскими прямо к линии...”[ 103Там же, л. 32-32 об.]. А 19 августа в Петербург Перовскому из Оренбургской Пограничной комиссии было отправлено письмо, в котором говорилось: “Возвратившийся из Хивы корнет Айтов объявляет, что освобожденные тамошним Владельцем Русские пленные, числом до 400 человек, при посланце Ахуне Атаджане Ибрагимове и англичанине Шекспире отправлены к Ново-Александровскому укреплению”[ 103Там же, л. 32-32 об.].