Василий Савельев - Боевые будни штаба

В этих условиях его рота сделала немного больше, чем другие. Она преодолела заболоченную местность, вклинилась в оборону противника и прочно вросла в землю. Фашисты понимали, что скорее всего отсюда русские нанесут удар. Ротный доволен, что удалось форсировать болото и захватить плацдарм. Ночью он рассчитывал овладеть полностью опорным пунктом.

— Батарея задушит три пулеметные точки, а две, что на флангах, возьмет под контроль, — коротко пояснил он свой замысел. — Главное — огонь пехоты. По пять гранат на каждого бойца. В два часа ночи — бросок.

Соседи пока просматривались. Но ведь выгоднее сосредоточить здесь основные подразделения батальона и, не ожидая общего сигнала, обрушить удар по опорному пункту. После моего разговора с комбатом тот согласился на проведение ночной атаки. Командир и штаб бригады поддержали эту инициативу, выделили средства для поддержки батальона.

Вернувшись на КП, часа два писал отчет. Не сгущал краски, но и не опускал колючие мелочи. События преподносились без обтекаемых фраз, коротко, а в конце — предложения. Мне казалось, что если их реализовать, то сразу произойдет перемена, батальоны резко повысят боеспособность и смогут быстрыми темпами продвигаться в глубину обороны противника.

Глонти долго читал, некоторые места подчеркивал, выписывал к себе в блокнот. Отложив в сторону листы доклада, потер подбородок:

— От земли не надо отрываться. Не мы определяем — наступать или обороняться. Ты вроде прокурора, тот всех обвиняет, а сам безгрешен.

Глонти не витал в облаках. Он всегда трезво оценивал события и дела людей. Терпеливо разобрал все мои замечания и предложения, как через решето их просеял. Осталось не так много — остальные проскочили, оказавшись пустой породой.

— Чем ты помог командирам подразделений? — спросил, выжидательно глядя мне в лицо.

Я знал, что Глонти не терпел, если представитель штаба в ходе проверки фиксировал факты, чтобы доложить о них командованию, и не принял нужных мер на месте. Довести новое — значит передать полезный опыт, подмеченный представителем штаба у других. У командиров подразделений обычно много своих забот и дел, не всегда удавалось им найти время, чтобы внимательно присмотреться к действиям соседей, уловить у них полезное, заслуживающее внедрения в практику. Работник же штаба в более выгодном положении: он не только мог быстрее заметить новое, но и обоснованно доказать полезность его. Весь опыт штабной работы убеждал, что, чем больше представитель штаба выдвигал разумных предложений, направленных на повышение боеспособности подразделений и на успешное выполнение боевой задачи, тем выше становился его авторитет в войсках.

Когда я доложил о том, что было сделано в ходе проверки, Глонти снова взял в руки исписанные мною листки.

— Вроде наши части оказались в тупике, — он сердито постучал карандашом по столу. — Можно подумать, что они исчерпали все возможности.

Глонти достал ведомость соотношения сил и средств, которую я позавчера составлял вместе с разведчиком. В сухих цифрах не просматривалось даже намека на такие безрадостные выводы. Заговорил задумчиво:

— Кому же верить? Согласен — трудные условия, но воины наносят врагу урон. По показаниям пленных, в ротах у фашистов осталось по 25–30 человек. Кто, по-твоему, их обескровил? — Глонти встал, закурил. Что-то было в нем свое, особенное, мудрое. Продолжил: — А вдруг подошьют твои бумаги в дело, на обложке поставят штамп: «Хранить вечно». Исчезнем мы с тобой, возьмут в руки эту папку наши потомки, прочитают и удивятся. До чего же, скажут, наши предки плохо воевали, бестолково распоряжались людьми! А ведь не так. Черное не должно забивать другие краски…

У Глонти свой подход к проверке: начинать ее с поисков хорошего, в отчетах и докладах ставить хорошее на первое место. Он взял цветной карандаш, начал подчеркивать в моих листках, как он выражался, ценные крупинки.

Прочитал:

— «Снаряды в первой батарее выдают только снайперским расчетам»…

Резюмировал:

— Умно. Зачем же напрасно жечь боеприпасы, которые на руках приносят жители? «Командир второй роты считает, что выгоднее проводить атаки ночью»… Правильная мысль. «Приближать исходное положение для атаки до 100 м к переднему краю обороны противника»? — И опять подчеркнул: — Разумно. Меньше будет потерь в подразделениях.

Он неторопливо выбирал эти полезные зерна, оценивал их, записывал для памяти в блокнот.

Разговор уже подходил к концу, когда зашел новый командир корпуса генерал М. Ф. Тихонов. Он только что приступил к своим обязанностям. Я снова повторил основные результаты проверки. Глонти предложил написать приказ, но генерал не согласился.

— Одними бумагами положение не выправить, — пояснил он. — Надо искать другие пути.

Он выехал в 10-ю бригаду, чтобы, как он выразился, «своими глазами посмотреть на обстановку». Командир бригады подполковник Н. Е. Терешков встретил нас на командном пункте. Генерал поздоровался, сразу перешел к делу.

— Что мешает выполнить задачу? — спросил он. — Мало людей? Дайте ведомость боевого и численного состава. Противник сильный? Покажите карту с последними разведданными. Снарядов но хватает? Пригласите начальника артиллерии.

Документы изучал внимательно. Неторопливо вникал в детали, уточнял сведения у непосредственных исполнителей. Делал это не потому, что не доверял данным штабных документов и сообщению комбрига. Просто хотел попутно познакомиться с другими должностными лицами.

Без всяких записей схватывал генерал основные данные. Жизнь убеждала, что командиру положено помнить, держать в голове все важнейшие данные. Бесспорно, штаб всегда имел эти сведения, но ведь командир постоянно жил обстановкой, яснее и ближе всех видел поле боя, и вряд ли он смог бы вовремя отдать обоснованные распоряжения, четко не представляя сам состояние и возможности подчиненных частей.

К вечеру комкор определил, что для успешных действий необходимо еще больше сузить участки прорыва, предусмотреть сосредоточение на них основных сил и средств. Он считал также, что полезно работникам штаба почаще осматривать поле боя не в окуляры бинокля и стереотрубы, а с переднего края. Там ярче выступают нужды и заботы однополчан, легче нащупывается верный путь для успешного выполнения боевой задачи.

На другой день мы пошли в подразделения. Настойчиво искали, что можно сделать, чтобы добиться перелома в ходе боя. До рассвета я пробрался в роту лейтенанта П. М. Волошина. Местность заболоченная. Командир роты приподнялся, раздвинул камыши: в серой дымке выделялись бугорки на рубеже противника.

— Три пулемета, — показал лейтенант на видневшиеся окопы. У сарая — автоматчики, а чуть дальше, в кустах, — минометный взвод. Сюда надо две пушки выкатить на прямую наводку. Если не подавить огневые точки — успеха не будет.