Василий Савельев - Боевые будни штаба

Вместе с комбригом на наблюдательном пункте находились я, начальник артиллерии майор А. В. Быстров, начальник разведки капитан А. Р. Порожняк и помощник начальника связи капитан М. Г. Чернуха. У разведчика на небольшом листе ватмана расчерчена таблица, на которой представлены вся группировка противника и ее состав. В любое время он мог доложить не только о выявленных огневых средствах. Небольшая, удобная таблица сразу же приглянулась мне, и в дальнейшем, с кем бы из начальников разведки ни приходилось работать, каждому из них советовал готовить примерно такую же.

Порожняк — разведчик по призванию, энергичный, грамотный. У него удивительная способность вести наблюдение за полем боя. На карту сноровисто наносил вновь появившиеся огневые точки. Андрей Родионович любил точность и обоснованность в выводах о противнике. Если же не имел проверенных данных, то не спешил со своими соображениями.

В планшете под прозрачной пленкой у меня лежала ведомость боевого и численного состава бригады. За последние тяжелые бои немало гвардейцев выбыло из строя. Всего в бригаде имелось чуть более трети штатного состава. Цементировали подразделения ветераны, прошедшие большую боевую закалку, накопившие мастерство и опыт… Каждый второй воин был коммунистом или комсомольцем.

Непосредственная подготовка форсирования проходила по плану. Офицеры штаба, направленные в подразделения для контроля, периодически докладывали о завершении очередных работ в батальонах.

Приплыл через канал разведчик. Порожняк подозвал его. Небольшого роста, в маскхалате, мокрые волосы прилипли ко лбу. Оказывается, радиостанцию у разведчиков разбило. Сведения его были важные: противник подготавливал все к отходу. Не исключено, что в первой половине ночи оставит рубеж. Вывод их был очень смелым. Одним наблюдением они определили это. Можно ли верить?

Противник, возможно, и собирался отойти, но пока стрельба не стихала. Комбатов мы предупредили о возможных действиях врага, усилили наблюдение. На мой взгляд, был очень удачный момент для нанесения нашего удара. Мне казалось, что нужно немедленно приступить к форсированию канала, иначе удар бригады придется по пустому месту. Но командир не спешил вносить изменения в принятый план боя. Он долго всматривался в короткие вспышки огня на западном берегу, поговорил по телефону с командирами батальонов, уточнил некоторые данные. Для него неубедительно выглядели выводы разведчиков: они могли допустить ошибку, не представляя, к каким последствиям она приведет.

Ничего не оставалось, как отправить на западный берег вторую разведывательную группу. С нетерпением я ждал от нее данных. Донесение было благоприятным: разведчики обнаружили движение машин и повозок в западном направлении. Комбриг согласился перенести начало наступления на более раннее время.

В каждом решении всегда есть риск. Если бояться риска, то вряд ли можно добиться успеха. После короткого огневого налета в 2 часа ночи передовые подразделения на подручных средствах сделали рывок через канал. Противник открыл огонь. Первые пленные испуганно таращили глаза, не понимая, как оказались в их обороне русские. Они ведь через полчаса должны были отойти на новый рубеж, но наша атака спутала их карты, сорвала организованный отход.

К утру саперы навели мост, по которому началась переброска артиллерии, машин и повозок. Это уже был успех. Противник побежал. Стремительно покатились за ним наши подразделения.

Была освобождена большая станица Анастасиевская. В центре ее, около одного из домов, стояли прислоненные к стене три ПТР. В доме за столом сидели бронебойщики во главе с командиром взвода лейтенантом Иваном Яковлевичем Остапенко. Его слава гремела под Гизелью, где вместе с братом они уничтожили за один бой два десятка танков. Невысокого роста, плотный, черты лица не выточены резцом, а будто любовно вылеплены мягкими, чуткими пальцами — ни одного острого выступа, ни одной морщинки, все заботливо округлено и сглажено. Говорил он с сильным украинским акцентом.

Я пришел некстати: хозяйка накрывала на стол.

В этом бою успехи у них были внушительные: четыре подбитых танка — два приходилось на долю самого лейтенанта. Он поведал о том как о самом обычном деле:

— Зашли с тыла, били в корму, ни одного промаха. Все стоят за сараем, отсюда рукой подать.

Больше ни слова. Подвиг всегда прост. Если же о нем много говорили, то он чаще всего обрастал выдумкой, дополнялся деталями и подробностями, которых не было на самом деле.

Все семь человек во взводе степенные, с прокаленными солнцем и ветром лицами. Всякий уважающий себя мастер обычно не хвалился своими золотыми руками и умной головой, а норовил вложить душу и свое умение в дело, и оно уже выставляло напоказ достоинство и высокие качества исполнителя. Для них подбитые танки — это самая высокая оценка ратной деятельности.

Я читал как-то статью в газете о бронебойщиках, написанную Остапенко; напомнил ему о ней.

— Корреспондент сработал за меня. Мы сами смеялись: «Утро озарилось», а была слякоть, — говорил он, широко улыбаясь и показывая свои крепкие, слегка пожелтевшие зубы.

С виду увалень, пройдешь мимо и никогда не признаешь в этом невысоком воине с мягкими, сглаженными чертами лица большого труженика, отчаянно смелого и находчивого в бою.

Быстро расправились бронебойщики с котелком картошки, который хозяйка поставила на стол. От самокруток повалил дым, и через несколько минут в избе даже потемнело.

— Может быть, дадут передышку? Все время в боях, устали, — сказал один из бойцов.

— Отдых пока не предвидится, — ответил я. — Сдвинули с рубежа противника, теперь его надо гнать дальше.

Бронебойщики согласно закивали.

В нескольких километрах от Анастасиевской фашисты зацепились за новый рубеж. В центре полосы наступления был второй батальон. Им командовал капитан И. П. Рудко. В его характере как бы слились воедино две черты: смелость и скромность. Говорил он неторопливо, слегка приглушенным голосом. Те, кто работал с ним, знали, что замыслы его всегда отличались обоснованностью и оригинальностью.

Вот и теперь решение на захват промежуточного рубежа сводилось к тому, что удар наносился на узком участке силами двух наиболее укомплектованных рот, а на остальном широком фронте оставалась одна рота, которой предстояло отвлечь внимание противника и принять огонь на себя. Для того чтобы ввести фашистов в заблуждение, артиллерия ставила дымовыми снарядами завесу на время броска пехоты через ничейную полосу.

Оставалось около часа до атаки. Я выдвинулся в роту старшего лейтенанта В. К. Дружина, чтобы убедиться в готовности подразделений к бою. Василий Константинович, прищуривая от солнца свои светлые глаза, указал на местности все огневые точки врага, четко определил, кто и когда их подавляет. Он считал, что у противника здесь мало сил.