Ирэна Высоцкая - Мой брат Владимир Высоцкий. У истоков таланта

Белгород, интервью в перерыве между выступлениями, 17–19 апреля 1978 г. Корр.: Наши слушатели, в том числе, вот, в письме, которые здесь я вам принес, спрашивают вас о цикле военных песен. В том числе, вот, о песне; например, очень сильная песня, считают наши корреспонденты, – это «Кто сказал, что Земля умерла». Скажите, пожалуйста, у вас, лично у вас связаны какие-то впечатления, какие-то, так сказать, ассоциации с войной? Чем для вас эта тема особа?

Видите, я вам объясню, в чем дело. Дело в том, что, в общем-то, я был ну совсем маленьким человеком, когда была война. Но у меня военная семья, у меня и отец прошел всю войну от начала до конца, и дядя мой, очень близкий мне человек, который вот сейчас расплачивается за свои раны военные, всегда был прям на острие, он имеет три Боевых Красных знамени. Я знаю очень много рассказов о войне, мы воспитаны на военном материале все, значит, каким-то образом война тронула всех, потому что каждый человек в России, живший тогда или живущий сейчас, потерял кого-то. Вот. Поэтому это все нам близко, всем людям. Это раз. Во-вторых, война всегда будет волновать, по-моему, поэтов, писателей, вообще, любого художника, ну и, конечно, самое главное, что людей, которых я беру для своих песен, если вы обратили внимание, это всегда люди, даже если обычные, но в крайней ситуации, на грани риска, либо на грани подвига, либо на грани смерти. А в войну, вы знаете, каждую следующую секунду можно было заглянуть в лицо смерти. И поэтому я всегда беру та… и темы, и людей оттуда, пишу их, как человек, который как бы довоевывает, с чувством ну если не вины, то досады, что я не смог быть тогда там. Вот, вероятно, вот так. Я задумал написать такую песню, там, сейчас, может быть, я не вспомню все строчки, но что-то так: «Все меньше вас, участники войны. Осколки бродят, покидают силы. Не торопитесь, вы и не должны к однополчанам в братские могилы…» Ну это еще так просто, наметка. Это, вероятно, будущая песня. Я не оставляю своих попыток писать о войне. Это очень как-то поразительно, что сейчас, последнее время, ребята, которые не видали войны, и даже некоторые родились позже, вот, например, Герман сделал картину «Двадцать дней без войны» о тех событиях просто поразительно. Ветераны войны смотрят картину и говорят: «Непонятно! Как человек, не видевший, как так мог почувствовать!» Значит, у нас есть память не только такая головная, а, видимо, память сердца, которая передается. Как-то по каким-то таким другим каналам, чем только из рассказов и из фильмов. А вот из подсознания в подсознание. Во всяком случае, вот я тоже, не участвовавший, написал очень много песен о войне. И когда спрашивают: «Почему ты?» – я не знаю. Мне кажется, что вот нам не пришлось поучаствовать, а на совести как-то неспокойно. И из-за этого мы как бы довоевываем, что ли, в своих песнях. Поэтому они непохожи совсем на песни военных лет, и в то же время они о тех временах. У меня отец – он тоже прошел всю войну и жив до сих пор. Ранен, да. Да ну как в семье? У меня вся семья военная. У меня дядя, который вот тоже он прошел, имеет громадное количество наград и ран. У него, например, только три Боевых Красных Знамени было. Алексей Высоцкий. Кстати, здесь не… неподалеку, где-то на Украине есть место одно, называется Алешино. Он его освобождал. Но, к сожалению, все-таки его достали раны старые, догнали, и он несколько месяцев назад умер, довольно молодым еще. Пятьдесят семь ему было. Вот… Так что все-таки сказалось оно. Он держался, держался, тянул, человек был такой энергичный, здоровый и все-таки… Вот… Дали знать себя старые раны, и все-таки они его свели в могилу, в братскую, конечно. Он попадет в братскую, к своим друзьям.

Навои, ДК «Фархад», 27 июля 1979 года. И вот меня спрашивают: ты почему так много пишешь о войне? Ведь ты же не мог воевать, ты же – молодой человек еще, в общем. Я говорю: «Да, это правда. Но просто мою семью война коснулась. У нас и смерти есть, и погибшие, и те, которые, вот я рассказываю, догнали старые раны». У м. еня в прошлом году умер мой дядька, который, в общем… Это единственный мой родственник… И впереди, перед тем, как вынести его тело, шли вот так вот семнадцать летчиков, и на семнадцати красных сафьяновых подушках несли семнадцать его орденов. А медали даже некуда было класть. Вот такой вот был парень… человек. Так что, ну, тут говорить нечего: конечно, всегда будем возвращаться к войне.

Москва у А. В. Высоцкого (в течение 1962 года)…

01. Злая мачеха у Маши… 02. Ах, утону я в Западной Двине… 03. Стою я раз на стреме… 04. Кучера из МУРа укатали Сивку… 05. Раз в московском кабаке сидели… 06. Дорога, дорога, счета нет столбам… 07. Клены выкрасили город… 08. Как у Волги иволга… 09. Товарищ Сталин, вы большой ученый… 10. Я был душой дурного общества… 11. У тебя глаза как нож… 12. На Колыме, где север и тайга кругом… 13. На Тихорецкую состав отправится… 14. И здрасьте, мое почтенье… 15. Красное, зеленое, желтое, лиловое… 16. Весна еще в начале, еще не загуляли… 17. Лежит камень в степи… 18. Как в старинной русской сказке… 19. Не делили мы тебя и не ласкали… 20. Я вырос в Ленинградскую блокаду… 21. Алешка жарил на баяне… 22. Рано утром проснешься… 23. Когда качаются фонарики ночные… б/к [ – ] 24. Может, для веселья, для острастки… 25. Где твои семнадцать лет… 26. Она сказала: «Не люблю…» 27. Летит паровоз по долинам… [-] 28. Когда с тобой мы встретились… 29. Город уши заткнул… [-] 30. Ты уехала на короткий срок… 31. Глаза то лукаво блестят… 32. Если я заболею, к врачам обращаться не стану… 33. Сам я вятский уроженец… 34. Цыганка с картами, дорога дальняя… 35. На Перовском на базаре… 36. В маленькой солнечной лужице… 37. Темная ночь молчаливо потупилась… 38. Б[…]жит речечка ой, да по песочечку… 39. В тот вечер я ни пил, ни пел… 40. У меня гитара есть… 41. Сгорели мы по недоразумению… 42. Правда ведь, обидно, если завязал… 43…то винова […] такого как он короля. («Ленька Королев») [-] 44. Суд идет, и вот процесс кончается… 45. Получил завмагазина триста метров крепдешина… 46. Я был батальонный разведчик… [-] 47. Что же ты, зараза, бровь себе подбрила… 48. Мы Шиллера и Гете не читали… 49. Мир такой кромешный…

Москва у А. В. Высоцкого (так наз. «Военный жар») 1964…

01. Всего лишь час дают на артобстрел… 02. В Пекине очень мрачная погода… 03. Я рос, как вся дворовая шпана… 04. Раз однажды гулял по столице и… 05. Мы вместе грабили одну и ту же хату…

Не так давно среди высоцковедов появилась копия коробки из-под магнитной ленты, на которой по списку было ясно, что на пленке содержались огромные куски фонограммы у А. В. Высоцкого. Мною было принято решение передать эту копию дочери Алексея Владимировича – Ирэне, которая, в свою очередь, с уверенностью подтвердила, что на корешке имеется почерк ее отца! Из чего я могу заключить следующее: в конце 60-х Алексей Владимирович Высоцкий решил объединить все имеющиеся фонограммы племянника на одной катушке, что он и проделал. Занялся он этим не ранее 1968-го, потому что в списках песни 62-го года перемежаются в нескольких местах с записями октября 67-го. По каким-то причинам Алексей Владимирович не переписал на данную катушку всего шесть песен, записанных им лично, вживую, в 62-м. Могу предположить, что к моменту перезаписи пленки-оригиналы могли быть подпорчены, и поэтому их владелец исключил эти песни из общего списка. А уж тем более, что песни № 23 и № 43 прописаны фрагментарно. Куски записи были перезаписаны в разные концы ленты, но с сохранением хронологии – примерно так, как они представлены в списке выше. Значком [ – ] здесь отмечены те песни, которые Ирэна не помнит звучащими с пленок отца. Песня № 24 «Может, для веселья, для острастки…» в списках Алексея Владимировича отсутствует, но Ирэна ее помнит. Видимо, песня была на прежних катушках отца, т. к. в списке друга семьи Высоцких Якова Моисеевича Гольденберга она все же присутствует. Гольденбергу копию делал сам Алексей Владимирович. Правда, песни разбросаны в беспорядке, и на список Гольденберга мы ориентироваться никак не можем.