Борис Чичерин - Воспоминания

Это уважение к личности и ее праву на свободу было основой учения Чичерина, а вместе с тем и символом его веры. И в той последовательной твердости, с которой он пронес эту веру через всю свою жизнь, был и пафос его собственной личности, и сила духа, и нравственное величие.

А. Ф. Кони, бывший студентом Чичерина и навсегда сохранивший с ним те почтительно-дружеские отношения, которые некогда связывали самого Бориса Николаевича с Т. Н. Грановским, приводит характерный эпизод. Некто Крамер, один из самых политически радикальных, а потому враждебных Чичерину студентов, через много лет после окончания университета застрелился. В руки Кони, в ту пору прокурора Петербургского окружного суда, попала предсмертная записка Крамера: "Мне некому послать последнее "прости" и не о ком вспомнить с благодарностью. Есть лишь один человек, к которому, умирая, я чувствую глубокое уважение. Память о нем для меня светла. Это бывший московский профессор Борис Николаевич Чичерин" {Кони А. Ф. Собр. соч.: В 8 т. М., 1969. Т. 7. С. 90--91.}.

К тому времени Чичерин действительно стал уже "бывшим" профессором.

Все началось с того, что министр народного просвещения А. В. Головнин, нарушив принятые университетом установления, собственною властью утвердил на новый пятилетний срок бездарного профессора полицейского права В. Н. Лешкова, забаллотированного коллегией профессоров. Это произошло в январе 1866 г. В знак протеста шесть профессоров университета подали в отставку в 1867 г. Одним из них был Б. Н. Чичерин. Чичерину после этого пришлось читать лекции еще полгода, так как ему была передана личная просьба Александра III не оставлять университет. Не удовлетворить просьбу императора было невозможно, продолжать службу в сложившейся ситуации Чичерин считал унизительным. Коллеги настойчиво уговаривали его продолжать чтение лекций, но он упорно стоял на своем, "будучи убежден, что, жертвуя личным достоинством, я подал бы безнравственный пример молодым поколениям, которых я призван был руководить. Этого никто не вправе делать, и никакое преподавание не может вознаградить за такой недостаток нравственного чувства" {Чичерин Б. Н. Воспоминания. Ч. III. С. 225.}.

Чичерин покидал университет без сожаления, но ему хотелось, подводя итог своей семилетней деятельности, сказать студентам прощальное слово. В этом ему было отказано предусмотрительным университетским начальством, и тогда он обратился к студентам с письмом, которое они распространили в своей среде. Этот замечательный документ, своего рода нравственное и научное кредо Чичерина, не утратил силы и значения до наших дней и может до сих пор считаться образцом высокого нравственного отношения к педагогической деятельности как общественному служению.

"Я считаю себя обязанным,-- писал Чичерин,-- не только действовать на ваш ум, но и подать вам нравственный пример, явиться перед вами и человеком и гражданином. Нравственные отношения между преподавателем и слушателями составляют лучший плод университетской жизни. Наука дает человеку не один запас сведений; она возвышает и облагораживает душу. Человек, воспитанный на любви к науке, не продаст истины ни за какие блага в мире. <...> Россия нуждается в людях с крепкими и самостоятельными убеждениями; они составляют для нее лучший залог будущего. Но крепкие убеждения не обретаются на площади; они добываются серьезным и упорным умственным трудом. Направить вас на этот путь, представить вам образец науки стройной и спокойной, независимой от внешних партий, стремлений и страстей, науки, способной возвести человека в высшую область, где силы духа мужают и приобретают новый полет, таков был для меня идеал преподавания" {Чичерин Б. Н. Воспоминания. Ч. III. С. 228. 163}.

Оставив университет, он уехал в Париж к брату Василию, но уже в апреле 1869 г. вернулся в Россию и поселился в Карауле. Однажды он обмолвился, что был рожден писателем, а не профессором. Теперь это ощущение окрепло в нем. Он никогда не писал так много, как в эти годы в Карауле, хотя значительную часть времени поглощала земская деятельность, а также участие в работах по сооружению Тамбовско-Саратовской железной дороги. Он был даже назначен товарищем председателя "Комиссии, учрежденной для исследования железнодорожного дела в России", то есть его общественная деятельность не осталась незамеченной.

В эти же годы были написаны основные его труды: "История политических учений" (ч. 1--2. М, 1869--1872) и "Наука и религия" (1879). Книгу "О народном представительстве" (М., 1866) он написал прежде, в те годы, когда читал лекции в университете.

В конце 1881 г. судьба неожиданно вывела Чичерина на политическое поприще -- он был избран Московским городским головою. Нельзя сказать, чтобы эта должность была по нем: теоретические представления о политике трудно уживались с политикой реальной, где он не умел проявить ни должной гибкости, ни конформизма. Его независимость по отношению к администрации казалась вызывающей, лояльность к монарху -- сомнительной, тем более, что он во всеуслышание заявлял о том, что главная цель его политической деятельности -- соединить то, что было разобщено веками: общество и верховную власть. При этом в обществе он слыл консерватором, в высших кругах -- либералом.

В мае 1883 г. он произнес речь на одном официальном обеде. Чичерин много и увлеченно говорил о преобразованиях царствования Александра II, о том, что власть должна признать полезным и необходимым содействие общества, и о том, что общество должно быть готово откликнуться на призыв власти. Он утверждал, что, объединив все свои силы, Россия выдержит любые бури, как прежде преодолевала она все испытания, выпадавшие на ее долю. Попутно он замечал, что доверять и споспешествовать власти вовсе не значит поступаться своими правами и независимостью суждений.

Уже в который раз демократические круги усмотрели в программе Чичерина охранительные начала, круги правительственные заподозрили в ней скрытое требование конституции и всесторонних реформ. Политическая карьера Чичерина оборвалась, по сути дела, не успев начаться.

Последние годы жизни Чичерин провел вместе с женой Александрой Алексеевной (урожденной Скалон) в Карауле. Их единственная дочь умерла, и они сполна испили чашу горя и одиночества.

В эти годы Борис Николаевич сосредоточенно работал над своими записками, по поводу которых однажды заметил, что "воспоминания молодости нередко служат огорчением старости" {Чичерин Б. Н. Воспоминания. Ч. I. С. 221. 164}. Эти слова точно выразили чувства, с которыми он писал воспоминания. К 1896 г. работа над ними была завершена. В эти же годы он написал книгу "Положительная философия и единство науки", с приложением "Опыта классификации животных" (М., 1892). К концу жизни была создана еще одна работа -- "Система химических элементов". Но она вышла уже после его смерти, в 1911 г. Его обширному и разностороннему уму, казалось, было тесно в рамках политики, философии, юриспруденции, и он искал новых выходов в естественнонаучных дисциплинах, словно нащупывая почву для осуществления каких-то иных, еще неведомых ему возможностей.