Томас Майер - Мастера секса. Жизнь и эпоха Уильяма Мастерса и Вирджинии Джонсон – пары, которая учила Америку любить

– Далее в нашей программе – последнее слово в сексе от короля и королевы секс-исследований! Новая работа Мастерса и Джонсон – когда продолжится «Прямой эфир с Ларри Кингом», – протрубил ведущий CNN, перед тем как программа 29 марта 1994 года прервалась на коммерческую рекламу.

Вирджиния Джонсон с уложенными и высветленными почти до белизны волосами подплыла к столу и улыбнулась ведущему ток-шоу. Теперь она превратилась в довольно пышную женщину, что подчеркивал телеэкран. Джини, в которой всегда была сильна актерская жилка, старалась поддерживать образ, полный достоинства и грации, хотя то были нелучшие для нее времена. После трех десятков лет, обласканных светом софитов, наступило время последнего промо-тура для их команды – Мастерс и Джонсон.

В течение двух дней в Вашингтоне Джонсон добросовестно выступала вместе с бывшим мужем в рекламных мероприятиях проекта «Гетеросексуальность» – популяризированной версии итогов двадцатилетних исследований, проведенных ими и другими учеными. Ранее они рассказывали о своей новой книге в программе Дианы Рем на Национальном общественном радио. Но в тот вечер Мастерс не смог приехать на телевидение. Болезнь Паркинсона и начальные стадии деменции мешали его публичным выступлениям, и он быстро уставал. Поэтому было решено, что рядом с Джонсон будет сидеть Роберт Колодны – в конце концов, он написал почти всю эту книгу при очень небольшом вкладе своих соавторов.

– На дворе весна, и «птички и пчелки» вновь стали темой заголовков в человеческом мире, – начал Кинг, когда его программа возобновилась после рекламы. – Секс – это биология, психология, любовь, похоть и многое другое. А мы сосредоточимся на еще одной важной книге, написанной людьми, чьи имена стали чуть ли не синонимами секса – это Мастерс и Джонсон. Вместе со своим соавтором Робертом Колодны они создали всеобъемлющий ученый труд о любви между мужчиной и женщиной – «Гетеросексуальность».

Внимание Кинга тут же переключилось на Джонсон.

– Несмотря на то что вы и доктор Мастерс – больше не мистер и миссис Мастерс…

– Это верно, – кивнула она.

– …вы продолжаете работать вместе? – довершил свой вопрос Кинг.

У Джонсон был готов отрепетированный ответ:

– Ну, как же, конечно! – проговорила она своим певучим голосом. – Тридцать четыре года – их не вычеркнешь вместе с разводом.

Хотя Колодны изредка отвечал на вопросы, Кинг сосредоточился на Джонсон, словно она могла поделиться со зрителем поучительными сведениями о человеческом желании, опираясь на опыт собственной жизни.

– Вот вы встретились и все такое прочее… Вы когда-нибудь задавались вопросом, что это «такое прочее»?

Джонсон со своей вечной загадочной усмешкой мягко покачала головой.

– Нет, – ответила она. – Люди говорят о химии. Говорят, что находят в другом человеке то, что им нравится, что заставляет их хорошо думать о себе. Но… нет, я не думаю, что существует одно точное научное определение любви. Их столько же, сколько мыслящих личностей.

Джонсон надеялась, что их с Мастерсом партнерство не прекратится из-за крушения брака. После 40 лет совместной работы они не могли разорвать деловые узы с такой же легкостью, с какой разорвали эмоциональные, особенно учитывая, что ее зять Уильям Янг был директором института. Джини вложила в эту клинику слишком много, чтобы допустить ее развал. Это был ее главный источник дохода – наряду с литературным сотрудничеством с Колодны. Обсуждая свой развод, Билл и Джини договорились не закрывать двери института. «Я буду вести пациентов, когда меня попросят об этом зять или Билл Мастерс, если клиент захочет, чтобы им занималась конкретная команда или лично я», – говорила Джонсон через два месяца после их рождественского расставания.

Развод для Мастерс и Джонсон должен был стать таким же, как их брак – подстройкой под потребности друг друга, лишенной каких бы то ни было страстей. Их заботы сосредоточивались преимущественно на институте, наиболее заметном продукте их союза.

На публике оба вели себя так, словно в один прекрасный день проснулись, объявили о разводе и радостно отправились на работу. Научив Америку любить, теперь они учили ее расставаться без горя и слез. Ответом были тысячи открыток, писем и телефонных звонков. «Для меня это так, будто разводятся мои мать с отцом», – говорилось в одном письме. Другой, менее сострадательный автор, интересовался: «Как вы можете помогать другим, если не в состоянии помочь самим себе?». Некоторые авторы писем приходили к умозаключению, что у Мастерса и Джонсон возникли сексуальные проблемы, и предлагали собственные советы. «Мы отвечали им, что на самом деле помогали самим себе, – рассказывала Джонсон в интервью «Нью-Йорк Таймс». – Мы делали именно то, что хотели делать, в согласии со своими четкими и обдуманными требованиями».

Ее добродушие по отношению к разводу казалось чрезмерным. Джини даже поведала одному журналисту, что сохранила приятельские отношения с первой женой Мастерса, Либби. Она давала понять, что выросла из своей прежней роли помощницы Мастерса: «Самая приятная перемена с тех пор, как мы развелись, – это что меня стали больше воспринимать как личность. Когда мы были вместе, о нас всегда думали как о «Мастерсе и Джонсон».

И все же пресса и общество продолжали недоумевать.

– Я должен попросить вас о личном одолжении, – говорил интервьюер Национального общественного радио. – Многие наши слушатели помнят, что около года назад вы, Уильям Мастерс и Вирджиния Джонсон, получили развод.

– Да, так и есть, – почти жизнерадостно отвечала Джонсон.

– Люди были поражены, – продолжал радиоведущий. – Вы говорили, что продолжите работать вместе. Многие, включая меня самого, в это не поверили. Но вот, тем не менее, вы оба – здесь.

– Мы здесь и всякий раз – вместе, – подхватила она. – В наших отношениях очень высок процент профессиональной вовлеченности. Если работаешь по семь дней в неделю, год за годом, то работа становится твоим миром, ты сам становишься ею. И когда мы, наконец, добрались до точки, в которой смогли взглянуть на самих себя как индивидуальные личности, оценить, какого рода жизнь мы хотели бы вести, тогда, к счастью, у нас еще осталось довольно энергии и интереса – и того, что мне хотелось бы назвать мужеством, бодростью, если хотите – двинуться дальше, каждый своим путем.

– Вы хотите сказать супругам, которые сейчас разводятся или подумывают о разводе, что можно наслаждаться обществом друг друга и после развода? – уточнил репортер, и в голосе его явно сквозила недоверчивость.