Владимир Чиков - Суперагент Сталина. Тринадцать жизней разведчика-нелегала

В процессе беседы Макс произвел на меня положительное впечатление: он с первого взгляда вызывает доверие, коммуникабелен и обаятелен. Умеет легко и непринужденно выходить из сложных ситуаций. Находчив и предусмотрителен. На все у него есть свои отличительные взгляды и твердые убеждения — такого человека трудно свернуть с избранного пути и в чем-то переубедить. Речь его проникнута тонкой иронией и юмором. Внешний облик, экспрессивность и манера ведения беседы соответствуют образу и поведению типичного латиноамериканца, и потому многие дипломаты Западного полушария принимали его за своего соотечественника.

Вместе с тем, Макс, очевидно, осознавая высоту своего дипломатического положения, несколько самоуверен и неосторожен в высказываниях. По сообщению приезжавшего из Рима для встречи со мной резидента «Дона», Макс стремится быть в центре внимания дружеских компаний и особенно среди дипломатов, рассказывает им неприличные анекдоты о Папе Римском и кардиналах Ватикана, периодически выступает с публичными лекциями по истории древней культуры стран Латинской Америке в Римской академии искусств, по радио и в газетах. Макса хорошо принимают в литературнохудожественном бомонде, его актерские способности были замечены известными итальянскими кинорежиссерами Федерико Феллини и Витторио де Сикой и, как сообщалось в римской печати, они даже приглашали костариканского посла сняться в кинопробах. А недавно академия искусств избрала Теодоро Бонефиля Кастро своим почетным академиком.

К сожалению, порекомендовать Максу держаться поскромнее, быть более осторожным и предусмотрительным и о необходимости постоянно проявлять заботу о личной безопасности мне не представилось возможным, потому что моя встреча с «Доном» состоялась после отъезда Макса из Вены.

По оценке римского резидента «Дона», информационные возможности Макса как посла чужой страны очень высоки. Он постоянно вращается в высших властных кругах Италии, Ватикана и Коста-Рики, у него сложились деловые и дружеские отношения с президентом Италии Луиджи Эйнауди, премьер-министром Альчиде де Гаспери, папой Пием XII, руководителями его «родной страны» и сотрудниками дипломатических представительств Франции, Испании, Югославии, США и многих латиноамериканских государств, что позволяло ему «втемную» регулярно добывать важнейшую информацию политического характера. Им были получены ценные сведения на установленных разведчиков и агентов американских, английских, итальянских и югославских спецслужб. Он предоставил загранрезидентурам наводки и характеризующие данные на лиц, которые могли представлять оперативный и вербовочный интерес для советской разведки.

Весьма полезными в информационном плане оказались дружеские отношения Макса с руководством Мальтийского ордена, где разрабатывались и проводились в жизнь политические и финансовые махинации в интересах католической церкви и христианско-демократических партий Италии и ФРГ.

После написания Максом письма к жене мы обсудили текущие проблемы, в частности об использовании безличных способов связи с курьерами Центра и римской резидентуры, о строжайшем соблюдении секретности готовящейся акции против «Нерона».

Выводы и предложения:

1) по своим личным качествам, физическим данным и оперативным возможностям Макс способен выполнить любое задание Центра;

2) на мой взгляд, использовать в операции «Стервятник» такого успешного разведчика-нелегала с его уникальными возможностями получать политическую информацию с позиции чрезвычайного и полномочного посла нежелательно. При этом необходимо исходить из того, что другого такого нелегала, как Макс, в истории советской разведки по линии ПР еще не было и нет сейчас. А из-за непредсказуемого исхода планируемой операции в отношении «Нерона» мы можем потерять ценнейшего и перспективнейшего источника особо важной политической информации.

Приложение: письмо Макса к жене на шести страницах.

Начальник 2-го отдела ПГУ МГБ СССР

полковник И. Ф. Ширяев.

28 ноября 1952 г».

Генерал Савченко с выводами и предложениями начальника отдела согласился. Накануне Дня советской конституции докладную записку Ширяева и прилагаемое письмо Макса к жене он доложил министру госбезопасности Семену Игнатьеву. Ознакомившись с предоставленными материалами, министр нахмурился и в упор уставился на начальника разведки:

— Я не согласен с вами и вашим Швыряевым, — Игнатьев умышленно исказил фамилию начальника отдела. — Мы обязаны выполнить указание товарища Сталина, не считаясь с талантливой или бесталанной личностью разведчика. Оставьте мне эти материалы. На их основании я внесу некоторые дополнения в проект записки товарищу Сталину… Кстати, вы ознакомили с тремя вариантами покушения на Тито начальника бюро по диверсионной работе за границей?

— Нет, Семен Денисович, без вашей санкции я не мог этого сделать. Но я слышал, как Павел Анатольевич Судоплатов, передавая проект записки Рясному, сказал ему, что не согласен с разработанными вариантами покушения на Тито…

— Можете не продолжать, — сердито остановил его Игнатьев. — Вы свободны, Сергей Романович [190] Через месяц после этой беседы, 5 января 1953 г., он был освобожден от должности начальника разведки, но остался заместителем министра госбезопасности – всего лишь на 35 дней. После этого был уволен в запас «по служебному несоответствию». Умер С. Р. Савченко в 1966 г. .

Внеся необходимые поправки в записку, Игнатьев доложил ее Сталину. Вождь не стал ее читать и лишь спросил:

— А товарищ Судоплатов читал этот документ?

— Да, товарищ Сталин, он ознакомлен с ним.

— А почему он не визировал его?

Министр, не зная, что ответить Сталину, пожал плечами, потом сказал:

— Это моя недоработка, Иосиф Виссарионович.

— Передайте товарищу Судоплатову, я жду его через два часа.

В назначенное вождем время начальник бюро по диверсионной работе за границей вошел в кабинет Сталина. Из уважения к хорошо знакомому ему гостю Верховный главнокомандующий вышел из-за стола и, раскуривая на ходу трубку, направился по красной ковровой дорожке навстречу Судоплатову. Ростом Сталин был невысок. Его сухощавую фигуру облегал китель военного покроя без знаков различия. Одна рука была короче другой, и почти вся кисть уходила в рукав.

— Здравствуйте, товарищ Судоплатов. — Верховный первым протянул ему руку.

— Здравия желаю, товарищ Сталин.

— Проходите и присаживайтесь.

Павел Анатольевич пропустил вождя вперед. Сталин сел на свое обычное место, взял тоненькую папку с запиской МГБ, и, протянув ее Судоплатову, спросил: