Виктор Бронштейн - Маятник бизнеса: между орденом и тюрьмой

Двенадцатичасовой, а в последние дни каждого месяца и круглосуточной эффективной работой я оправдал ожидания директора и вывел отстающий сварочно-штамповочный цех, мёртвой хваткой держащий смежные сборочные цеха, из прорыва.

Сегодня, спустя десятилетия, имея высокие областные и даже правительственные награды, то Красное знамя, вручённое мне, молодому специалисту, оставшемуся навсегда в далёких семидесятых годах, считаю самой важной наградой, вырванной в тяжелейшей борьбе. Нередко во сне я возвращаюсь и в свой родной цех, и в свою мелькнувшую юность. Стоит закрыть глаза, и на нейронном экране памяти легко оживают события и люди тех, ставших уже далёкими, лет.

Вижу поразившие меня при первом свидании с заводом фонтаны и благоухающие клумбы цветов. Вижу ослепительные всполохи сварки, слышу бесконечные удары сотен прессов, сливающиеся в резкую и громкую непрерывную музыку, где солирует четырёхсот-тонный, самый большой на заводе пресс. Вижу просторный кабинет, расположенный на антресолях внутри цеха без вида на улицу, но зато с вечерними лучами заходящего солнца, долетающими из цеховых фонарей вдоль всей крыши огромного корпуса. Вижу и почти старинный письменный стол с зелёным сукном, хранящий тепло рук немалого числа моих предшественников. Старожилы утверждали, что когда-то стол верой и правдой служил первому директору завода, будущему министру А. А. Ежевскому. Моему большому успеху, возможно, способствовал и этот мистический стол, и утренние полуторачасовые пешие переходы из центра города до заводской окраины, и зашкаливающие трескучие морозы, и восходы слепящего своей золотистой и вечной энергией солнца, разрывающего предутренний вселенский голубоватый мрак. Как фантастически далеко было тогда до гибели предприятия, до крушения СССР и до моей сегодняшней зрелости!

Кроме знамени, мне, как самому заслуженному молодому специалисту и начальнику цеха, директор лично выделил прекрасную для тех времён трёхкомнатную квартиру в микрорайоне Юбилейный, который, правда, считался отдалённым, но отдалён он был только от центра города, зато рядом был лес и заливы Иркутского водохранилища. Прекрасное место и прекрасный старт!

После четырёх лет работы в цехе главный инженер пригласил меня на освободившуюся должность своего заместителя, но не срослось. Возможно, подвела фамилия, но скорей всего, против моей кандидатуры был уже новый, достаточно молодой директор, видевший во мне со временем возможного конкурента. Поэтому вместо повышения партком и дирекция склонили меня возглавить следующий, теперь уже сборочно-аппаратурный цех. Мои возражения, что я по образованию далёк от радиотехники, во внимание не принимались, пришлось уступить. Через несколько месяцев, как раз к Новому году, цех произвёл буквально фурор, существенно перевыполнив план и обеспечив большой задел передатчиков. Такого не было практически никогда. Но примерно через год стало очевидно, что заготовительные цеха не дают мне развернуться в полную силу. Деталей, в том числе и от моего бывшего цеха, хронически не хватало. Директор вместо повышения предложил мне вернуться назад, в свой первый цех. Я отказался, но стало совершенно ясно, что из замкнутого круга цехов при этом директоре мне, пожалуй, не вырваться.

И здесь как нельзя вовремя появился шанс предпринять обходной манёвр. На завод пришло место в заочную аспирантуру при Институте социологии Академии наук СССР. Руководитель службы кадров по секрету от директора предложил это место мне, а не своему, не очень любимому им, бородатому социологу, который, как выяснилось, и заказывал место в аспирантуру. Я согласился, загадав, что если заранее сдам кандидатский экзамен по самому трудному для меня предмету — немецкому языку, то легко и быстро защищу диссертацию. Так оно, с Божьей помощью, и получилось. Ко мне, как к молодому, но успешному производственнику, приёмная комиссия по языку была снисходительна. Начальников цехов в их практике просто никогда не встречалось.

На заводе мне удалось создать довольно престижную для отрасли и для Иркутской области социологическую службу. Правда, моя зарплата похудела почти в два раза, но вскоре удалось компенсировать потери совместительством в институте, ведением практики студентов и неплохо оплачиваемым руководством дипломными проектами. Оплата за одного дипломника была примерно равна стоимости авиабилета до Москвы, а их у меня было до 10–12 человек. Летай — не хочу!

К концу аспирантского срока столкнулся я и с первым, запрещённым в ту пору, предпринимательством, правда, довольно простым. Отца наградили талоном на приобретение дефицитнейшей, почти правительственной машины той поры «Волга» ГАЗ-24. Мне удалось назанимать огромную сумму денег, вплоть до ссуды на строительство дачи, и приобрести машину-мечту. В 30 лет я оказался, пожалуй, опять самым молодым в городе волговладельцем. Но долги за машину я отдавал, зарабатывая ночным извозом. Частной конкуренции в далёкие 80-е годы почти не было, такси в дефиците, иномарок ноль, дороги свободные, поэтому и заработки были весьма приличные. В неделю получалась почти месячная зарплата заводского специалиста, а в ноябрьские праздники, когда заканчивались сезоны в геологических партиях, в артелях старателей и на сельхозработах, появлялось множество неприкаянных подвыпивших мужиков, и ночные, правда, небезопасные заработки доходили до месячного оклада. Заработанных денег хватало и на планомерную отдачу долгов, и на ежегодные поездки всей семьёй к тёще в цветущую Керчь на Чёрном и Азовском морях советского Крыма.

Но самой большой радостью уже тогда являлось творчество. Бесспорное признание моих научных заслуг выражалось в публикациях. Вначале — в тезисах местных конференций, а позже — во всесоюзных журналах «Социологические исследования», «Социалистический труд», «ЭКО» («Экономика и организация промышленного производства»). Нередко меня как молодого учёного приглашали на весьма представительные конференции и международные симпозиумы в Новосибирск, Москву, Кишинёв и т. д. Выступал я и на партийных конференциях. Один раз меня взял на заметку даже хозяин Иркутской области, сам первый секретарь обкома КПСС Н. В. Банников. Его помощники с ходу предложили мне весьма престижное выступление на учебе главных руководителей областного масштаба. Позже я узнал, что серьёзно обсуждался вопрос о переводе меня в аппарат обкома партии, но что-то там не срослось.