Юлий Квицинский - Время и случай

После беседы с Вайцзеккером в Москве у меня был краткий обмен мнениями с М. С. Горбачевым. Он высоко оценил состоявшийся разговор, велел вест и дело активно, дал согласие на прием в Москве баварского премьер-министра и руководителя ХСС Ф.-Й. Штрауса и премьер-министра Баден-Вюртемберга Л. Шпэта.

Дело шло к встрече с Г. Колем. Надо было думать о ее наполнении, а затем и о кульминационном пункте — визите в ФРГ М. С. Горбачева. Линия просматривалась достаточно четко: не пугая никого призраком Рапалло, выйти на новый уровень договорного сотрудничества с ФРГ, причем со стабильной ФРГ, такой, как она существовала в те годы. М. С. Горбачев советовал проводить в разговорах с представителями ФРГ мысль о том, что идеи и представления в политической области бывают разные — сегодня они одни, завтра другие. Но при всем том всегда есть высшие национальные интересы, которыми и следует руководствоваться. Если ФРГ пойдет на развитие отношений с нами, мы будем вместе, если не встанет на этот путь, еще долгое время будет занимать в Европе второстепенное положение.

Отношениям с ФРГ был открыт «зеленый свет».

В начале октября 1987 года в ФРГ по приглашению руководства СДПГ приезжал тогдашний секретарь ЦК КПСС по международным вопросам А. Ф. Добрынин. Он привез теплое послание М. С. Горбачева Г. Колю, еще раз подтверждавшее то, что было сказано им до этого Р. фон Вайцзеккеру.

Наш лидер вновь обращал внимание на наличие большого потенциала в отношениях между СССР и ФРГ, подчеркивал готовность наращивать все то положительное, что связывает наши страны, объединяет наши народы. Были, как известно, в истории советско-германских отношений и черные страницы — чернее не придумаешь, из которых надо извлекать соответствующие уроки. Но были и другие. Достаточно вспомнить хотя бы отношения между нашими странами в 20-е годы, Московский договор, да и многое другое.

«Мы, — писал тогда М. С. Горбачев, — пристально следим за тем, что происходит на немецкой земле, где теперь сложилось два суверенных немецких государства с различным социально-политическим строем.

И нам думается, что недавняя встреча руководителей этих двух государств — Ваша с Э. Хонеккером — по справедливости была воспринята в мире как подтверждение реальности этого факта, который не перестанет быть таковым, невзирая на всякого рода заявления насчет того, будто «немецкий» вопрос останется открытым. Что будет через 100 лет, решит история. Но сегодня в практической политике все мы должны исходить из реального положения вещей. Никакой другой подход не приемлем».

Такова была исходная база, то есть то, что немцы называют Geschaeftsgrundlage. Мы были готовы учитывать потенциал и возможности ФРГ, ее место в Европе и в мире. Бонн, в свою очередь, знал, какую роль играл СССР в европейских и мировых делах, каково было значение его политики для ФРГ. М. С. Горбачев ратовал вновь за придание отношениям между СССР и ФРГ большей основательности, что имело бы по-истине историческое значение. Оставаясь самими собой в своих системах и союзах, говорил он, наши два государства могли бы, как никакие другие, сделать очень много, чтобы «европейский дом был и архитектурно хорош, и, главное, безопасен и уютен для всех живущих в нем». Предлагалось переосмыслить отношения между СССР и ФРГ под этим углом зрения и совместными усилиями поднять их на новый уровень.

М. С. Горбачев подталкивал канцлера совместно заняться этим. Он видел многообещающие — при обоюдном желании — перспективы развития двусторонних отношений также в экономической, научно-технической и культурной областях. Здесь у нас были большие традиции, сложились исторические взаимосвязи.

Подтверждая готовность к этому, М. С. Горбачев приглашал канцлера к обмену мнениями о том, как открыть новую страницу в наших взаимоотношениях, заполненную позитивным содержанием. Диалог по этим вопросам предлагалось начать через А. Ф. Добрынина, затем продолжить во время предстоящего зимой приезда в Бонн Э. А. Шеварднадзе. «С учетом хода событий, — писал М. С. Горбачев, — можно будет повести дело и к нашей личной встрече». Он выразил надежду, что такая встреча состоится в не столь отдаленном будущем.

С А. Ф. Добрыниным мы подробно обменивались мнениями по итогам поездки в ФРГ. Многие из тех соображений, которые возникли у него самого и были подсказаны мной, он затем изложил в докладе на Политбюро ЦК КПСС.

Прежде всего было ясно, что расстановка политических сил в ФРГ оставалась стабильной. Вопроса о смене правительства или об изменении состава правящей коалиции не существовало. Можно было, более того, ориентироваться даже на то, что и после выборов в начале 90-х годов все останется на своих местах.

Несмотря на некоторые трудности, которые испытывало правительство Коля — Геншера (довольно высокая безработица — 8,4 процента, кризис в угольной, сталелитейной, судостроительной промышленности, необходимость налоговой реформы, недовольство крестьян), дела у него шли неплохо. В экономике наступало некоторое оживление, инфляция практически отсутствовала, внешнеторговое сальдо было стабильно плюсовым и высоким (80—110 млрд марок ежегодно). Делались большие вложения в НИОКР — порядка 55 млрд марок в год.

ФРГ набирала силы внутри и становилась все более активной вовне. Она претендовала на большую самостоятельность и независимость в своих делах. Все это придавало смелости ФРГ в делах с Советским Союзом. Беседы А. Ф. Добрынина с Колем и Геншером свидетельствовали, что правительство ФРГ нацеливалось на развитие отношений с нами. Это соответствовало настроениям населения, стремлению правящих кругов ФРГ к повышению ее удельного веса в мировой политике. Хотя в средствах массовой информации было по-прежнему много враждебных Советскому Союзу статей, это уже не отражало настроений большинства простых немцев из «глубинки». В ходу было все больше воспоминаний о добрых традициях германо-русского сотрудничества, высок был рейтинг М. С. Горбачева. В Баден-Вюртемберге школьники писали тогда конкурсные сочинения о значении нового мышления. Отмечалась большая тяга к партнерским связям с нашими городами и республиками. Одним словом, эмоциональный настрой населения был в нашу пользу.

Канцлер Коль однозначно выступал за личные контакты с М. С. Горбачевым. Его к тому же, по всей видимости, несколько беспокоило, что оживление в советско-германских отношениях пока что шло как бы мимо него — через Геншера, Вайцзеккера и др. В этой обеспокоенности могла быть для нас известная выгода, но откладывать встречу с Колем на слишком долгое время было явно нецелесообразным. Можно было пропустить момент и вызвать обратную реакцию. Во всяком случае я в тот момент выступал за встречу уже весной 1989 года.