Эрвин Бартман - Тяжелые бои на Восточном фронте [Воспоминания ветерана элитной немецкой дивизии, 1939–1945]

Я сбросил форму, вылил воду в раковину и вдруг увидел собственное лицо в зеркале, висевшем на стене. Я вступил в «Лейбштандарт» четыре года назад, однако мне казалось, что прошло не более четырех месяцев. Но зеркало говорило совсем о другом. На меня смотрело постаревшее на десятилетия лицо человека, утомленного постоянной бессонницей и голодом. Я помотал головой и склонился над умывальником.

И тут же за спиной у меня раздался отчаянный стук в дверь. Это стучал наш хозяин.

– Русские идут! Ваши друзья ждут вас на улице!

Только собравшись вместе, мы наконец сообразили, что произошло.

– Вот же старая свинья! – выругался гауптштурмфюрер. – Он придумал историю про русских, чтобы выставить нас!

Страдая от голода, промокшие и ободранные, мы добрались до северных предместий городка Кёнигслуттер-ам-Эльм, когда первые лучи солнца начали пробиваться сквозь молодую листву деревьев. Бесконечные серые облака исчезли и открыли глубокую синеву, в которой не было теперь ни одного самолета. Над нами распростерлось по-настоящему летнее небо.

– Надо избавиться от всех нашивок и прочего, что позволит причислить нас к «Лейбштандарту» или войскам СС, – сказал наш командир.

В скорбном молчании я срезал ножом все свои нашивки. Последней я срезал серебряную нашивку с именем «Адольф Гитлер». Я повесил ее на ветку дерева, рядом с нашивками моих товарищей. У ствола я закопал свое оружие, и в эту минуту простился с юностью, которую у меня отняла война.

После бесконечных ночей, когда мы, крадучись, пробирались мимо деревень и продирались сквозь лесные заросли, я изрядно исхудал, поэтому испытал огромное облегчение, когда увидел вход в госпиталь войск СС у городка Кёнигслуттер-ам-Эльм. Каким-то образом, без карты и компаса, мы все-таки умудрились добраться до цели. Гауптштурмфюрер вошел внутрь, а мы с Шенком и загадочным оберштурмфюрером остались ожидать его у входа.

Наконец гауптштурмфюрер вернулся.

– Война проиграна, – мрачно произнес он, и на его лице явственно читалась чудовищность постигшей нас катастрофы. – Германия подписала безоговорочную капитуляцию.

Он опустил голову, повернулся к нам спиной, и мы все направились за ним в госпиталь. По пути я обратил внимание на пациентов, лежавших в одной из палат. Некоторые из них были с обожженными лицами, у других вместо лица была жуткая маска. Этот госпиталь был центром реабилитации больных, которым требовалась пластическая хирургия.

Медицинская сестра промыла и перевязала мне ссадины на ногах, которые я получил во время обстрела возле Хальбе, а затем проводила меня в комнату в подвале госпиталя, где лежали матрас и пара одеял. Три моих спутника, как офицеры, были препровождены в особую комнату на первом этаже. Я, по крайней мере, получил то же питание, что и остальные пациенты госпиталя, и был чрезвычайно благодарен за это.

Прошли две блаженные ночи, когда никто не тревожил мой сон, а потом явилась медсестра, чтобы поменять повязки у меня на ранах. Закончив перевязку, она сказала:

– Уверена, у вас нет разрешения на пребывание в госпитале. А без него мы вообще не должны были бы за вами ухаживать. Когда наступил конец, мы прекратили принимать новых пациентов.

Не желая доставлять проблемы руководству госпиталя, я поинтересовался у нее, где бы я мог получить такое разрешение.

– В муниципалитете. Его должен подписать бургомистр.

Я пообещал решить этот вопрос и, как только медсестра ушла, оделся и направился в комнату к офицерам, моим спутникам. Мой мундир находился в ужасном состоянии: брюки были грязными и протерлись на коленях, а китель оказался порван сразу в нескольких местах. Впрочем, я был уверен, что молодой Шенк с пониманием отнесется к моей просьбе, поэтому не колеблясь постучал в дверь комнаты, где жили мои товарищи по несчастью.

Шенк в одной пижаме оказался один и тут же пригласил меня войти. В помещении стояли четыре кровати, но, судя по всему, мои спутники не горели желанием делить комнату со мной, младшим по званию. Конечно, унтершарфюрер не мог быть им подходящей компанией, но меня это не расстраивало. В подвале было вполне уютно, а находиться в одном помещении с тремя офицерами, которые теперь не могли мною командовать, было бы невыносимо.

– Согласен, унтершарфюрер, вид у вас жалкий, – сказал Шенк, когда я объяснил ему свою ситуацию. – Однако должен признаться, я не хочу отдавать вам свои штаны.

– Но ведь совсем ненадолго! – взмолился я.

– А что, если вы исчезнете? Вы что же, хотите, чтобы я остался без штанов?

Когда-то мне уже довелось, словно чучелу, прогуляться по улицам по дороге в венский госпиталь, поэтому я решил не сдаваться и, почувствовав, что сопротивление Шенка слабеет, твердо ему пообещал:

– Я мигом: туда и обратно.

Наконец Шенк согласился. Он направился к своему шкафу и подал мне свои замечательные кожаные штаны. Передавая их, он сварливо произнес:

– Помните же, как только справитесь, сразу возвращайтесь!

Я заверил молодого офицера:

– Это не займет больше часа. Муниципалитет недалеко, сейчас раннее утро, так что я буду первым в очереди на прием к бургомистру.

Все свое имущество, потрепанный мундир и часы, подарок матери на Рождество, я оставил в подвале и вышел в город в кожаных штанах Шенка. Моя коричневая эсэсовская рубашка не была видна под свитером, поэтому вряд ли я мог из-за нее вызвать чье-нибудь враждебное внимание. Кроме того, я захватил с собой документы, удостоверяющие мою личность, и свою солдатскую книжку, которую засунул за голенище сапога.

Стояло безмятежное утро, вокруг царила идиллия, наполненная тихими звуками, обещавшими мирный солнечный день. Легкий ветерок шевелил листву придорожных деревьев, когда я вышел из ворот госпиталя и направился в сторону городка Кёнигслуттер-ам-Эльм. В эти мгновения тяжело было поверить, что жестокая война, раздиравшая Европу, наконец-то закончилась. В состоянии радостного возбуждения, пронизывавшего каждую клеточку моего молодого организма, я шел в город, радуясь покою и утренней свежести. Я выжил!

Внезапно на мое правое плечо легла чья-то тяжелая рука, и я застыл на месте.

– Эсэсовец?

Ледяной озноб пробежал по моей спине.

– Да… «Лейбштандарт»…

– Вы пойдете с нами.

– Но я шел…

– Я сказал, следуйте за нами!

Рука крепче сжала мое плечо. Я оглянулся и увидел трех крепких мужчин в форме. На правых руках у них имелись повязки с надписью «Вспомогательная полиция» и официальная эмблема американских военных властей.

– Куда вы направляетесь?

– Мне требуется получить разрешение бургомистра на пребывание в госпитале на период излечения.