Евмен Доломан - На безымянной высоте

Танки замедляют ход и сползают с дороги налево в негустой смешанный лес. Там останавливаемся. Разведчики — старшина Сокур, сержант Храмов и еще несколько человек в пятнистых маскхалатах, похожие на водяных, — окружили комбрига Фомича и докладывают, наверное, о своей вылазке. Вскоре узнаем, что в селе Хлопчинцы — это за семь-восемь километров отсюда — крепко засела немчура. Там десятка два тяжелых танков и самоходок, противотанковая батарея и не меньше батальона пехоты.

— Если вступим в бой с ними, то до Самбора доберемся не скоро! — как бы вслух раздумывая, протянул Фомич. — Лучше обойти это село и продвигаться к Самбору лесами… А чтобы нам не ударили внезапно с тыла, когда будем штурмовать город или еще раньше, мы поставим вот сюда, — сделал карандашом отметку на карте, — свой заслон. Там одинокий фольварк на взгорке, оттуда хорошо просматривается все вокруг.

Мы не удивлялись знакомству Фомича с местностью, знали, что перед войной он служил в этих местах. Тут принял первый бой в июньские дни сорок первого года. Именно отсюда пролегла его дорога трудного отступления с боями, того горького отступления, о котором мы еще и до сих пор вспоминаем с болью…

…А Фомич чувствует себя именинником. Еще бы! Такая военная, теперь можно сказать — завидная, судьба выпала немногим. На бесконечно длинном пути — от западной границы до Волги — чего только не было! Сыпались на тебя бомбы, расстреливали тебя из пушек и минометов, секли тебя пулями и осколками, а ты шел с твердой верой в то, что наша возьмет, что мы победим! И не просто шел — цеплялся за каждый бугорок, за каждый водный рубеж или лесок, использовал малейшую возможность, чтобы ударить по врагу. И именно поэтому не раз попадал во вражеское окружение. Но не прощался с надеждой пробиться к своим — и пробивался.

А уж от Волги было легче. Не в том смысле, что по тебе меньше стреляли или меньше на тебя сыпали бомб, нет. Просто легче было на душе. Каждый твой шаг вперед, на запад, наполнял сердце радостью, потому что ты дарил людям счастье свободы на отвоеванной тобою земле… Теперь Фомич дошел до того места, откуда началась для него война. Действительно, есть от чего чувствовать себя именинником!

Глаза комбрига излучают радость. С лица не исчезает сдержанная улыбка. Так, наверное, чувствует себя человек, у которого сбылась заветная мечта…

Не через комбатов, а сам, чтобы мы осознали всю важность, ставит задачу перед командирами подразделений.

— Туда, к бывшему хутору, пойдет танковый взвод лейтенанта Юргина, — командир остановился взглядом на черноволосом юноше, который лихо подбросил руку к шлему. — А десантом на нем будет рота Байрачного, кроме взвода лейтенанта Расторгуева. Этот взвод остается у меня в резерве.

Как известно, командир не объясняет подчиненным причину, которая вынудила его дать тот или иной приказ, принять то или иное решение. Есть приказ — значит, выполняй, и все! Однако нас весьма интересовало, почему выбор комбрига пал именно на роту Байрачного.

Маленькому островку, наверное, тяжелее выстоять против разбушевавшейся стихии, чем полуострову… Полуостровом представлялось нам нынешнее положение бригады, а островком — взвод Юргина с нами на борту в районе какого-то фольварка.

— Может, там совсем спокойное место и никто нас не тронет? — смотрит на меня притихший Губа, когда мы возвращаемся к своему танку. Казалось, он угадывал мои мысли. — Поэтому именно молодоженов и посылает туда Фомич. Пусть, мол, хоть в первые дни своей семейной жизни поблаженствуют.

— Конечно же там для Тамары приготовлена комфортабельная спальня и пышный будуар, как у английской королевы, — иронично усмехается Чопик. — Такую чушь городишь…

— Спокойно нам будет или не совсем — скоро увидим, — отвечаю Губе. — Но мне никак не хочется отрываться от бригады. Это же — стальной кулак, а наша группа — как мизинчик…

— Не вешай нос, Стародуб! — толкает меня Спивак.

— А все же интересно, почему именно нам выпала такая честь, а не кому-то другому? — не успокаивается настойчивый Губа.

«Правда, почему? — пытаюсь отгадать мотивы, которыми руководствовался комбриг, давая этот приказ. — Возможно, он считает Байрачного самым талантливым из всех ротных командиров, наиболее подготовленным для самостоятельного ведения боя, поэтому и остановил свой выбор на нем. Это в том случае, если там действительно «горячее место». А может быть и наоборот… Если комбриг просто разуверился в Байрачном, смотрит на него как на несерьезного командира — после той коломыйской ночной атаки, — вот и решил отправить его подальше. Пусть посидит где-нибудь, поскучает — это, конечно, в том случае, если этот фольварк — тихая гавань…» Но этими соображениями я не делился с Губой, я ему сказал, что комбриг, наверное, считает нашу роту самой боевой из всех, поэтому и посылает туда именно нас. Это прозвучало в моих устах громко, убедительно, так убедительно, что я и сам в это поверил.

К фольварку мы пробирались ночью, когда все вокруг окутала такая густая тьма, что невозможно было рассмотреть, куда мы попали.

Занимали оборону, полагаясь на интуицию, точнее — наугад, как сказал об этом Николай Губа, ковыряя лопатой сухую и твердую, как кость, землю. Возились мы, устраивали себе окопчики, весь остаток ночи. А с наступлением рассвета прибежал старший лейтенант Байрачный. Окинув глазом то, что мы сделали, он сказал:

— Не годится! Нам необходимо контролировать шоссе, а разве отсюда достанешь прицельным огнем? Чертовщина какая-то, а не оборона. Да, мы в ночной тьме не рассмотрелись, не сориентировались. Жаль… — Немного помолчал — видно, что-то лихорадочно обдумывал — и потом скомандовал: — Вынести линию окопов на полторы сотни метров вперед, ближе к дороге. Тогда фольварк с его сооружениями станет нашей опорной базой, нашим тылом… — Черный, как жук, Байрачный крутнулся на одной ноге и подался на левый фланг. На какую-то минуту остановился и крикнул: — Командиров взводов и их помощников — ко мне! — и пошел быстро дальше, оставляя на росной траве след.

Мы догнали его только возле полевой дороги, которая опоясывала фольварк с северной стороны. Присев на корточки, ротный и нас приглашает к себе.

— Так вот, товарищи командиры, этот проселок, что перед нами, и эту дорогу, — он показал рукой на восток, — которая пролегла на Самбор, мы должны контролировать! Не пропустить по ним ни одного танка, ни одной автомашины, ни одного солдата. Ясно? — Отбросив планшет за спину, ротный уже совсем тихо, как будто речь шла о какой-то тайне, промолвил: — Чтобы выполнить эту задачу, нужно как можно глубже зарыться в землю, оборудовать укрытия для танков. Лишь при таких условиях мы сможем продержаться…