Келли Френч - Джунипер [История девочки, которая появилась на свет слишком рано]

Я бы хотела вспомнить, что я говорила в тот момент Джунипер. Было бы здорово, если бы свет стал приглушенным. Тогда я качала и купала бы свою дочь, а та бы мечтательно смотрела мне в глаза. Я смогла побыть той мамой, какой всегда мечтала быть.

Я пыталась протирать Джуни чем-то вроде марлевого тампона и мечтала о том, чтобы кто-нибудь принес мне перчатки с пупырышками, чтобы она не выскальзывала из рук. Я боялась, что мой ребенок, прошедший такой тяжелый путь, будет утоплен собственной матерью в пластиковой ванночке. По-моему, я пела ей песню Джона Прайна, как и всегда, когда хотела объяснить, что трудности, пережитые ею в отделении интенсивной терапии, — это лишь часть того, что ожидает ее в дальнейшей жизни. Под тобой лишь пара сантиметров воды, а ты думаешь, что тонешь. Именно так мир и устроен.

Все получилось не так, как я себе представляла, но сказать, что это было плохо, я не могла. Я решила, что если мы все же выйдем из больницы, то я признаю, что это место странным образом на меня повлияло. Я бы сделала все, что угодно, лишь бы избавить Джунипер от трудностей, которые она пережила, но из своей жизни я не выбросила бы и дня. Я пересмотрела все ценности и стала совершенно другим человеком. Я, возможно, за всю свою жизнь не совершу столько героических поступков, сколько Трейси совершала всего за один день. Я никогда не буду обладать влиянием доктора Шакил.

Я усвоила урок и поняла главное: решения, которые мы принимаем в данную минуту, день за днем, определяют, кто мы есть на самом деле.

Главное — быть рядом.

Сэм однажды научил меня технике, перенятой им у школьного преподавателя театрального мастерства. «Взорвите момент», — говорил он. Это означало, что каждая секунда на сцене была наполнена мотивом, действием, напряжением и целью. Актеру необходимо целиком проникнуться этим и донести эмоции до аудитории. Я адаптировала этот совет для своих студентов, которых учила писать: я пыталась показать им, как увидеть смысл в жесте или взгляде и передать это словами.

В отделении интенсивной терапии нам приходилось «взрывать» каждый момент так, словно он был последним. Мне не хотелось слышать в «Waitin’ On a Sunny Day» лишь попсовую песенку. Мне не хотелось воспринимать Гарри Поттера, пережившего нападение самых темных сил зла благодаря защите своих родителей, как пустячную выдумку. Мне не хотелось забыть, как мой муж, положив голову на стекло инкубатора, засыпает, умоляя судьбу. Я никогда не забуду, как лежала на смотровом кресле и глядела на Тома, забрызганного моей кровью.

Том показал мне, кем является на самом деле. Я могла простить ему постоянно холодные батареи, одержимость обувью, абсурдное стремление все раскладывать по папкам и странную потребность декламировать «Рождественскую песнь» в середине августа. То, что я его выбрала и боролась за него, были самыми важными поступками в моей жизни.

Я хотела, чтобы он был рядом и делил со мной все моменты, связанные с ролью родителей.

Я хотела видеть, как он сидит на полу в детской с отверткой в руке и изучает инструкцию по сборке кроватки. Но кого я обманывала? в нашей семье только у меня руки росли, откуда нужно.

Я самостоятельно собрала кроватку за час. Том уехал на работу в Индиану. Джунипер росла так быстро, что Тому, отсутствующему по два-три дня в неделю, было тяжело быть в курсе всех событий.

Теперь главной целью Джунипер было научиться пить из бутылочки. Так долго пробыв на искусственной вентиляции легких, она отвергала все, что оказывалось у нее во рту. Трейси предупредила нас, что, возможно, Джунипер отправится домой с зондом для питания, как и многие другие преждевременно рожденные младенцы. Я и думать не могла о еще одной операции, еще одном отверстии в ее теле. Ее живот был испещрен шрамами.

С Джунипер стала работать Джули, врач-логопед. Она начала всего лишь с капли молока в пустышке. Я вернулась на работу, им нужен был редактор для одного проекта. Офис находился менее чем в полутора километрах от больницы, но Джунипер чувствовала мое отсутствие. Я сбегала с работы как минимум два раза в день, чтобы учиться кормить ее. Чтобы отправиться домой, Джунипер необходимо было выпивать всю положенную порцию молока из бутылочки, и делать это она должна была из наших с Томом рук, а не из рук медсестер.

Сначала она пила совсем по чуть-чуть. Огромное количество новорожденных щенков помогли мне подготовиться к этому. Ким показала мне, как класть указательный палец вдоль линии ее челюсти и использовать средний палец для поддержки подбородка. Она показала, как двигать бутылочку во рту Джуни, чтобы она не забывала ее сосать.

Я продемонстрировала это Тому, когда он вернулся из Индианы. Долгая дорога вымотала его, и в итоге он заснул, упав подбородком на грудь и уронив бутылочку на колени.

— Том, проснись, — сказала я.

— Что? — ответил он. — Да я кормил младенцев еще до того, как ты родилась.

Я нажала кнопку «запись» на видеокамере, когда у него стало получаться кормить Джунипер, и засмеялась, когда она срыгнула ему на рубашку.

«Возможно, вас заинтересует книга „Воспитание волевого ребенка“», — сообщила Трейси.

В итоге спустя несколько недель обучения и терапии Джунипер все же сделала несколько глотков из бутылочки. В молоко ей постепенно начали возвращать жиры. На тот момент она нормально жила без трубок в груди. Джунипер пробыла в отделении интенсивной терапии дольше, чем все остальные девяносто шесть младенцев. Однажды вечером Ким села рядом со мной и напомнила мне, что больница — это место, где младенцы находятся временно. Дети не должны расти здесь.

«Вы удивитесь, как она изменится, когда вы заберете ее домой», — сказала Ким.

Дом. Мои мысли вернулись в дом на Вудлон-Серкл, где выросли Нэт и Сэм, но где я никогда не чувствовала себя комфортно. Том говорил, что я почувствую себя иначе, когда там появится Джунипер. Однако как дом мной воспринималось отделение интенсивной терапии. Я училась быть мамой настоящего младенца, а Трейси, Кэрол, Ким и Анна-Мария мне в этом помогали.

Поздними вечерами, устав за целый день, я всегда могла передать Джунипер Ким, которая знала, как ее отвлечь. Если ее беспокоили газы или было некомфортно, Анна-Мария могла решить эту проблему за минуту. Мне никогда не приходилось ночь напролет слушать ее плач. Если меня беспокоила ее температура или цвет кожи, я просто нажимала на кнопку, и подмога тут же появлялась. Я стала реже задавать вопрос, когда мы сможем отправиться домой. Теперь, когда Том вернулся на работу, мы с ней старались получше узнать друг друга. Мне было бы одиноко дома наедине с новорожденным ребенком. В больнице я была окружена содружеством женщин, которые знали ответы практически на все мои вопросы. Поправьте здесь подгузник, чтобы она могла свести ножки. Похоже на рефлюкс. Приподнимите ее на подушке вот так.