Андрей Жариков - Солдатское сердце

— Кто же это поторопился поставить вас на дивизию? — Помолчав, Жуков спросил у генерала Минюка: — Кто тот генерал, которого вы с собой всюду таскаете?

— Стажер из военной академии. Прибыл на практику.

— Давай его сюда!

В дом вошел худой, высокий человек в генеральской форме.

— Командовать дивизией можете? — спросил Жуков, окинув его взглядом с ног до головы.

— Могу! — уверенно ответил генерал.

— Вот и принимайте эту дивизию. А вы, — генерал армии повернулся к полковнику, — идите в полк этой дивизии, который на главном направлении наступает, и докажите, что умеете в бою командовать полком. Если завтра не продвинется полк на два километра, мы взыщем с вас за ваши недопустимые промахи. Потери понесли большие, а задачу не выполнили. Я проверю ваши действия. Завтра в семь утра прислать сюда проводника, и он укажет мне дорогу к вам.

— Есть! — ответил полковник.

Жуков возвратился в свой вагон на станцию Войбокалово уже поздно. Просмотрел газеты, прочитал донесение из армий и лег спать.

Утром, как и было условлено, в семь часов он посадил проводника в свою машину и поехал в полк. Ехать долго не пришлось. Вскоре шли пешком, потом ползли под пулями по снегу и, наконец, свалились в неглубокий окоп. Из этого окопа наблюдать за полем боя можно было, только лежа на боку. В таком положении Жуков провел на переднем крае весь день. Он видел, как полковник, подавая пример храбрости воинам, поднимал батальоны в атаку, наблюдал за действиями генерала — нового командира дивизии и даже подсказывал ему потребовать у командующего армией для поддержки армейский артиллерийский полк и хотя бы батальон танков.

— А не даст, скажите, я приказал…

За весь день напряженного боя дивизия продвинулась более чем на два километра. Уже слышался бой идущих навстречу войск Ленинградского фронта.

Когда стемнело, Жуков уехал в штаб фронта.

Войска ударных группировок Волховского и Ленинградского фронтов продолжали настойчиво продвигаться навстречу друг другу, расширяя прорыв в стороны флангов.

Ночью на 19 января, оценив обстановку, Жуков определил, что через несколько часов войска фронтов соединятся. Ворошилов и Жуков потребовали нанести дополнительно удары авиацией Балтийского флота.

Рано утром Георгий Константинович с генералом Минюком и небольшой группой офицеров выехал в район Рабочего поселка № 1, где должны соединиться войска фронтов.

Другой дороги, как мимо подбитого немецкого тяжелого танка новой конструкции «тигр», не было. (На этот танк в 1943 году фашистское командование возлагало большие надежды.) Немцы беспрерывно вели огонь по танку, пытаясь поджечь его, чтобы он не попал для обозрения советскому командованию. Этот первый подбитый в войну «тигр» вскоре был отправлен в Москву.

— Нужно проскочить, — предложил Георгий Константинович. — Машину в тыл, и все за мной!

— Опасно, товарищ генерал армии, — высказал опасение генерал Минюк. — Противник обстреливает дорогу…

— Ну и что? Оставайся здесь! — Жуков пригнулся и побежал мимо танка вперед, чтобы быстрей проскочить зону обстрела. — Не отставать!

Дальше до Рабочего поселка около двух километров шли уже в безопасности. Снаряды с воем проносились высоко над головами и рвались все там же, возле «тигра», но прямого попадания не было.

Через час к Рабочему поселку подошли командующий фронтом и начальник штаба. Связисты установили в окопе телефонные аппараты.

В полдень разрывы снарядов приблизились к Рабочему поселку. Вела огонь немецкая батарея. Потом послышались голоса людей. Навстречу друг другу бежали бойцы Ленинградского и Волховского фронтов.

— Соедините меня с Москвой! — попросил Жуков генерала Шарохина. — Есть такая возможность?

Жуков решительно подошел к телефону и, выждав, пока на том конце провода послышался голос Верховного Главнокомандующего, четко, спокойно доложил:

— Товарищ Сталин, прорыв блокады завершен! Войска Волховского и Ленинградского фронтов соединились!

Видимо, Верховный поинтересовался, не смогут ли гитлеровцы восстановить прорванную блокаду.

— Это им уже не удастся! Не мое убеждение, а реальная действительность. Дорогу в Ленинград восстановим в ближайшее время.

Через несколько минут Жуков встретил среди ликующих воинов двух фронтов того генерала, которого назначил командовать дивизией, и полковника, которому приказал возглавить полк.

— Вас благодарю за службу, вы будете представлены к награде, — сказал он генералу. — А вы, — повернулся Жуков к полковнику, — возвращайтесь командовать дивизией. За умелое управление полком и успешные атаки вы будете представлены к ордену Красного Знамени!

— Служу Советскому Союзу! — ответил полковник.

Возвратившись в свой вагон, Жуков решил хорошенько выспаться и лег пораньше. Но среди ночи его разбудил генерал Минюк.

— Георгий Константинович, проснитесь, — тормошил он его за плечи, — только что говорил с Москвой, вам присвоено звание Маршал Советского Союза… Поздравляю!

Жуков не выразил ни удивления, ни радости. Он лишь повернулся на другой бок и сказал сонно:

— Ну что ж, будем ходить в маршалах.

В Москве, когда Жуков пришел в свой кабинет, генерал Минюк принес ему небольшую посылку. Ровным почерком на белой ткани было написано: «Лично Маршалу Советского Союза Г. К. Жукову».

— От кого? — спросил Жуков.

— Обратного адреса нет, — ответил генерал. — В секретариате говорят, что принесла женщина и не назвала свою фамилию.

— Пусть вскроют, — распорядился Георгий Константинович и принялся просматривать почту, накопившуюся за продолжительное время.

Все письма с припиской на конверте лично Жукову он вскрывал только сам. А писем было очень много, и если требовалось что-то выяснить по письму, маршал поручал секретариату.

Когда вскрыли посылку, в ней оказалась серебряная чарка — шлем гренадера. Форма и расцветка чарки были удивительно красивы и соответствовали настоящему головному убору гренадера суворовских полков. Жуков долго любовался редким подарком. Он сказал, что такими чарками награждались особо отличившиеся воины в период суворовских походов.

— Есть ли какое письмо? — спросил Жуков.

Генерал Минюк передал маленькую, на плотной белой бумаге записку. Жуков прочитал вслух:

— «Вам, руководителю героических войск, спасших и освободивших город Ленина, от сестры Чайковского. Этой награды был удостоен наш дед. Чарка передавалась из поколения в поколение Чайковских как дорогая реликвия ратной славы русского войска». Замечательный подарок! — восхищался Жуков. — Он принадлежит всем защитникам Ленинграда. Узнайте адрес, я напишу письмо сестре Чайковского.