Валерий Воскобойников - Утренние колокола. Роман-хроника

Класс, увлеченный чтением, сидел, затаенно вслушиваясь.

Видимо, на лице Фридриха было какое-то особенное чувство в этот момент, потому что Клаузен подошел к нему.

– Хотите, прочитаю «Принц Евгений» снова?

Фридрих на секунду растерялся, а потом выдохнул:

– Конечно!

И Клаузен начал снова:

Фридрих даже имени такого прежде не слышал: «Фердинанд Фрейлиграт».

«Да и откуда слышать, – подумал он сейчас, – дедушка болен, а с отцом только и говорить что о торговых операциях».

Клаузен кончил, помолчал, а потом проговорил тихо:

– Господа, это лучшие стихи, которые я читал за последние годы. Я переписал их на отдельный листок. Если кто-нибудь из вас пожелает запомнить их – буду рад.

Запомнить пожелали почти все и в перемену переписывали стихи в свои тетради.

И еще. С того дня между Фридрихом и преподавателем Клаузеном установилась особенная связь.

Часто во время урока Фридрих чувствовал на себе взгляд Клаузена, словно ему одному учитель рассказывал увлеченно. А может быть, Клаузену необходимо было всматриваться в лицо своего ученика, потому что лицо Фридриха, как эхо, воспроизводило все оттенки чувств, которыми загорался учитель.

Однажды на перемене, когда все, устроив шумную возню, ездили друг на друге, к Фридриху неожиданно подошел Клаузен. В это время верхом на Фридрихе сидел, размахивая руками, Бланк.

Клаузен взглянул на них спокойно, как будто ничего особенного не происходило.

– Господин Энгельс, я хотел бы побеседовать с вами после уроков. – В голосе Клаузена Фридриху почудилась улыбка.

– Я готов, – неловко пробормотал Фридрих, все еще держа на себе Бланка.

Клаузен кивнул головой и пошел в свои классы. Он шел как всегда быстро, энергично, при этом спину держал прямо, а голову высоко – словно был на параде.

Все снова начали возню.

Бланк тоже понукал его, но Фридриху играть расхотелось. Он ссадил Бланка и отошел в сторону.

Это было непонятно: зачем учитель позвал его и почему именно его?

Быть может, за провинность какую-нибудь? Таких провинностей немало у каждого ученика.

– А, Энгельс! Я поджидаю вас. Проводите меня до дому. Поможете нести тетради. – Клаузен сказал это весело. Лишь редкий ученик старших классов провожал Клаузена до дому и нес школьные тетради на проверку. Эти ученики были известны всем, и Фридрих на них смотрел даже не с завистью – какая там зависть! Завидовать можно тому, что доступно, досягаемо. А прогулка вместе с учителем была до этой минуты недосягаемой.

Он шел рядом с Клаузеном по улице, задирая голову, смотрел ему в лицо, что-то отвечал, когда учитель спрашивал, и не переставал по-глупому улыбаться. Он и сам чувствовал, что улыбка глупа, неуместна, но не мог прогнать ее.

Клаузен занимал второй этаж в небольшом доме. Одна из комнат, самая длинная, была его кабинетом.

– Тетради кладите сюда, раздевайтесь, проходите и садитесь в то кресло. Сейчас Герда принесет нам чай с булочками. Она печет удивительно вкусные булочки! – Клаузен почти силой усадил Фридриха и вышел на несколько минут из кабинета.

Пока хозяин отсутствовал, Фридрих с восхищением оглядывал комнату. Всюду – в тяжелых шкафах за стеклами, на открытых полках – стояли книги. Такого количества книг не было даже в доме у дедушки Ван Хаара.

«Прочитать бы их мне!» – подумал он, разбирая латинские названия на переплетах.

Клаузен снова вошел и, как всегда, начал сразу от двери:

– Скажите, Энгельс, вы знаете, что двадцать семь лет назад произошло замечательное событие в жизни германских народов? Вы, конечно, подумали, что я говорю о каком-нибудь знаменитом сражении? – Клаузен засмеялся. – Нет, совсем о другом. Я говорю вот об этом прекрасном издании Иоахима Арнима и Клеменса Брентано. – И Клаузен достал том в красивом переплете.

Фридрих сразу узнал его и обрадовался.

– «Волшебный рог мальчика»?

– Именно он. Собрание народных баллад и песен. Молодец, что вы его знаете. Многие из баллад впервые были напечатаны именно здесь. Благодаря им открылись неведомые богатства народного творчества, и все они хлынули в литературу.

– Я некоторые баллады наизусть знаю, – сказал Фридрих.

– Вот как! – еще больше обрадовался Клаузен. – Это прекрасно! Это превосходно! Например, «Крысолова» ты мог бы сейчас рассказать? Не смущайся, представь, что стоишь перед классом.

Фридрих поднялся, набрал воздуха и громко начал:

– Хорошо, – сказал Клаузен.

В этот момент вошла служанка. В руках у нее был поднос с кофе и булочками. Она замерла в дверях и тоже стала слушать знаменитую легенду о волшебнике-крысолове, не получившем плату от гамельнского магистрата и за это уведшем всех городских детей за собою в реку Везер.

Фридрих так разволновался во время чтения баллады, что, когда продекламировал последние строки, почувствовал бьющееся свое сердце, и даже руки у него слегка дрожали.

– Очень хорошо! – похвалил Клаузен. – И что особенно важно – рассказано с искренним чувством. Герда, что вы скажете, вам понравилось? – спросил он у служанки.

Та, улыбнувшись, согласно кивнула.

– Скоро у нас будет гимназический вечер. Там выступают обычно старшеклассники. Но я хочу попросить тебя тоже выступить.

Он назвал Фридриха на «ты», как своего друга, и Фридриху стало от этого еще радостней.

– Если ты расскажешь несколько баллад, сначала народных, а потом Бюргера? Он ведь первым из поэтов сочинил собственную балладу. Ты, конечно, знаешь ее, это «Ленора».

– Знаю, – подтвердил Фридрих.

– Еще бы ее не знать. Так вот, и Гете, и Шамиссо увлеклись балладами вслед за Бюргером. Было бы неплохо, если бы ты прочитал их баллады тоже. Как ты? Согласен?

– Согласен, – тихо ответил Фридрих.

– Это важный для гимназии вечер. Ты познакомишь слушателей с балладным творчеством лучших поэтов… А теперь возьмемся за булочки. – И Клаузен улыбнулся.

Скоро даже походка изменилась у Фридриха. Он стал ходить так же быстро и прямо, высоко неся голову, как Клаузен.

В тетрадях по древней истории он так старательно все зарисовывал, что Клаузен однажды взял их, чтобы показать другим преподавателям рисунки пирамиды Хеопса.

– У него лицо меняется, когда Клаузен входит, – говорил Бланк Греберам, – вы посмотрите, сразу освещается.

Это было действительно так.

И Фридрих часто провожал Клаузена до дому. Клаузен давал ему читать свои книги. По дороге они беседовали на равных, словно двое хорошо воспитанных друзей-одноклассников, подчеркивающих в разговоре уважение друг к другу. Иногда читали стихи.