Михаил Наумов - Хинельские походы

Отсюда следует, что нельзя привязывать крупные силы партизан к одному и тому же месту. Пусть они будут и всюду, и нигде. Им необходим маневр. Им нужны и леса, но только для того, чтобы пройти там некоторую школу, формирование, освоиться с мыслью, что они живут в тылу врага, научить их хождению по оккупированной территории, научить, как добывают хлеб партизаны, и после всего этого — смело и решительно выдвигать в поля, в степи, в населенную местность и для действия на коммуникациях…

И вот, когда десятки отрядов и сотни партизанских групп своими активными действиями поддержат партизанский край, начнут действовать и за его пределами, тогда мы в состоянии будем разжечь партизанскую войну всюду и везде.

— Вот именно ради этого, Михаил Иванович, — проговорил, выслушав меня, Фомич, — мы и создали наше украинское объединение. А потом, постепенно, выйдут в свои районы и другие отряды, как выходил эсманский, как ушли все отрады Сидора Артемовича Ковпака. О чем же наш спор?

— О том, Фомич, что нужно уже сейчас кончать с войною «от тына до хаты».

— Могу вас порадовать, — сказал Фомич. — Готовьтесь к третьему Хинельскому походу. Этот вопрос уже решен мною. Вы поведете в Хинель две трети всего отряда. С вами пойдет Анисименко, он будет комиссаром. А что касается действий в лесах, то я уже думал об этом. Только должен заметить — горячий вы очень! Скажите, пожалуйста, чем вы будете отражать в степи танки и броневики противника?

— Мы отнимем у него же противотанковые средства, Фомич.

— А если не сможете?.. Я не могу судьбу отряда решать на авось, наудачу. Речь идет о жизни сотен людей наших. Знайте, — Центральный Комитет принимает меры и поможет нам выйти в степи! Кстати, Михаил Иванович, у вас есть карта той степной местности? Ага, молчите?

Я смутился, Фомич был прав: для действия в открытой местности нужны легкие противотанковые средства, для вождения отряда на широких пространствах необходимы точные военные карты и радиосвязь с руководящим центром. И всего этого у нас еще нет. Эти средства можно было получить из Москвы.

Фомич знал больше меня и мыслил глубже меня.

На следующий день прибыл Анащенков. Ему удалось с двумя бойцами перейти злополучный шлях, побывать у себя дома, в Лемешовке, и узнать, что в Хинельских лесах нет ни одного гитлеровского солдата.

И вот первая группа в полном составе пустилась на юг, на Суземку. К нам были прикомандированы все пулеметчики-станкисты из второй и третьей групп, все артиллеристы под командой Ромашкина, разведка отряда под командой бравого грузина Талахадзе.

Прикомандирован был также и Тхориков. С целью реабилитироваться перед райкомом, он взял на себя восстановление оборвавшихся связей с оставшимся кое-где в районе подпольем.

— Следите, чтобы партизаны вели себя достойно среди населения, — напутствовал нас Фомич, — вам будет нелегко. Не повторяйте старых ошибок, будьте бдительны. Помните приказ: не жалеть патронов для угнетателей нашей Родины! Я буду присылать вам сводки Информбюро, газеты и листовки, а вы доносите о военных делах, о положении в отряде и в районе. Станет невыносимо — отходите сюда, на нас. При первой же возможности, — заверил Фомич, — мы выйдем в Хинель со всеми оставшимися силами.

Фомич снабдил нас листовками и газетами, полученными с Большой земли. Наши разведчики должны были распространить их среди населения Украины.

Ранним утром, провожаемый в опасный путь всем населением Герасимовки, наш отряд выступил по лесной дороге на Суземку. Поощряемые желанием скорее вырваться на светлые равнины, мы двигались быстро: через четыре часа достигли окраины Суземки. Изумленным взорам партизан предстали рыжие бугры с грудами покоробленного железа, остатки печных труб. Колодезные журавли и деревья на приусадебных участках были обуглены. Села Суземки не существовало.

С горечью и скорбью глядели партизаны на эту страшную пустыню. Такого мы еще не видели.

От обширного пепелища и теперь — после нескольких недель жестокого сражения — тянуло пережженным кровельным железом. Среди буйной игривой зелени расстрелянная от трубы до фундамента Суземка лежала пепельно-желтым пятном. На нескольких квадратных километрах не видно было ни травины, ни зеленой ветки…

Но и этих руин не отдали суземцы врагу: сокрушающими контратаками они опрокинули ворвавшихся в село гитлеровцев, угнали их в степь, а сами стояли теперь в селе Шилинке, в десяти километрах южнее Суземки.

Во второй половине дня мы прибыли в Шилинку, еще не успокоившуюся после вчерашнего боя: фашисты пытались взломать оборону суземцев, трижды атаковали ее и трижды отступали, неся большие потери.

На улицах села кое-где еще дымились сгоревшие дома. Парни и девушки возбужденно рассказывали нам о вчерашнем сражении, указывая на сожженные ими танки. Хозяйки встретили нас приветливо, как родных.

Фронт сегодня молчал. На юге виднелось чистое поле, местами поросшее овсом и рожью. За дальними полями, километрах в пяти от Шилинки, чернели сожженные села Тарлопово, Алешковичи, Павлово, Безгодково…

Между Шилинкой и противником лежала нейтральная зона. Для того, чтобы попасть в Хинель, предстояло пройти эту зону, а затем просочиться между гнездившимися вдоль шляха опорными пунктами осадной армии. Ширина этой полосы колебалась от восьми до двенадцати километров, в зависимости от расположения деревень и сел.

Остаток дня я и Анисименко посвятили изучению карты и оценке данных, которые принесли местные отряды. Партизаны, разместившись в уцелевших хатах, отдыхали. С завистью профессиональных воинов слушали они рассказы суземцев и рассматривали добытые ими трофеи. Суземцы похвастали оружием, которое прислали им на самолетах из Москвы. Большое впечатление производили невиданные еще «противотанковые ружья.

— С таким ружьем ни поле, ни степь не страшны, — говорили партизаны. — Эх, нам бы на отряд такое ружьецо заиметь!

Я внимательно осмотрел эту новинку. Зарядил, прицелился, — длина ствола такова, что, казалось, невозможно промахнуться, и подумал:

«Будь хотя бы одно такое ружье под Галичем, немецкие броневики не отрезали бы нас от главных сил…»

Бронебойщик, охотно демонстрируя противотанковое ружье, говорил:

— Любой кирпичный дом насквозь пробивает! И зажечь можно!

— Вот это да! Полицаям не удержаться! — воскликнул Сачко.

— Что полицаи! Танки посунулись на меня целой пятеркой, так я враз зажег, с первых выстрелов! — хвастается бронебойщик, показывая рукой туда, где стояли рядом два небольших закопченных танка с белеющими на бортах крестами.

— Это, брат ты мой, война! — мечтательно произнес Баранников. — К орловцам бы нам перейти…