Игорь Уразов - Подделки под Высоцкого. Книга-расследование

Но, всё-таки сообщаю, что сам я стукачом никогда не был и на меня тоже никто и никогда не стучал! По тюрьмам и лагерям мне (слава Богу!) скитаться не доводилось, так что о стукачестве на зонах я судить не берусь. А за шесть лет, что я учился в пришкольном интернате, стукача не встретил ни одного, у нас там даже такой темы никогда не поднималось! И за три года службы на флоте настоящих стукачей я тоже не обнаружил. Видел, как сводят счёты с неугодными и неудобными, распуская про них слухи, как о стукачах. Видел, как обвиняли в стукачестве слабых, чтобы потом заставлять работать их и не работать самим. Видел, как один матрос, таджик (хотя национальность тут не главное), из моего экипажа…, впрочем, давайте об этом поподробнее…

Это был 1991 год, моя срочная служба постепенно приближалась к своему завершению. В стране начиналась гайдаровская «шоковая терапия» — цены резко рванули вверх, а зарплата пританцовывала на месте. С продуктами была напряжёнка. У нас на флоте (во всяком случае, там, где довелось служить мне) место кока (т. е. повара) было очень престижным, потому что была возможность прокручивать махинации с продуктами и иметь с этого навар. В моём экипаже коком был матрос (таджик). И вот, однажды, он повздорил с нашим командиром. Командир заявил, что снимает его с должности кока и назначает на это место другого матроса. Этим другим вызвался стать старшина первой статьи (назовём его условно) Толян. И хотя матрос (таджик) уверял командира в том, что тот не найдёт ему замены, наш старшина первой статьи Толян с энтузиазм бросился чистить картошку и исполнять прочие обязанности по камбузу (по кухне).

Наступил ужин. Я сел за накрытый стол и тут ко мне подсел (уже бывший) наш кок (таджик) и кое-кто ещё из его окружения. Они, как бы невзначай, завели со мной разговор на тему: «Игорь, а ты не замечаешь, что Толян-то у нас постукивает? А иначе почему он так часто в боцманской каюте торчит?» Ну, и так далее… Я промолчал, подумав лишь, где же Толяну торчать как не в «боцманской», если он в нашем сокращённом экипаже единственный подчинённый боцмана из срочников?!

После ужина я завёл Толяна в баталерку (по сухопутному — в каптёрку) и сказал: «Помнишь, Толик, я говорил тебе, что надо держаться вместе (мы были с Толяном одного года призыва)? Так ты же думал, что ты боксёр, если-что…, то сам ото всех отобьёшься! А теперь они, сам знаешь кто и почему, из тебя стукача делают! Я-то знаю, что ты не стукач, да и они это знают. Но ты же понимаешь как у нас тут всё происходит…». Толян после этих моих слов заметно занервничал и от должности кока отказался в тот же вечер. Коком остался матрос (таджик).

Честно говоря, я не ожидал такого исхода. Думал, что Толян так просто не сдастся. Но до чего же опасным было обвинение в стукачестве, если даже больше отслуживший и стоящий выше по званию военнослужащий уступил место тому, кто отслужил меньше и был по званию ниже. Толян был среди нас единственным боксёром. Он один мог пол экипажа в нокаут отправить, он и по авторитету был не из последних. И вот…! И вот честный нормальный человек испугался ложных обвинений в стукачестве.

Хочу в завершении этого рассказа кое-что Вам разъяснить — недоброжелатели Толяна и после того как он отказался от должности кока продолжали распространяться о нём, как о стукаче. А знаете почему? Потому что этот русский парень очень многих пугал своей независимостью и силой. Сломить его физически было невозможно — стали ломать морально. Но и морально сломать Толяна не удалось. Да, он отказался от должности кока . В конце концов, она не так уж была для него и важна. Но они Толяна бояться меньше не стали, даже наоборот…

Я рассказал Вам эту историю из своей срочной службы, чтобы нагляднее проиллюстрировать каким бывает обвинение в стукачестве и с чем его едят. А с другим видом стукачества я не сталкивался никогда ни в СССР, ни в современной России. Хотя разговоров на эту тему до хрена и больше. СССР «наши» либералы, вообще, окрестили страной стукачей! А я, рождённый в 1971 году и всю жизнь говоривший преимущественно то, что думаю, ни от каких стукачей ни разу не пострадал и, вообще, никогда настоящих стукачей не видел.

Ах да, были же ещё сталинские репрессии и уйма доносов… Конечно, были наверно и доносы, было и стукачество, но я что-то в последнее время стал задумываться над вопросом: А не преувеличены ли масштабы «доносительства» в период правления Сталина? Что-то там чуть ли не все пострадали (причём пострадали ни за что и) исключительно в результате деятельности стукачей.

Но, Бог с ним со Сталиным, так ведь и послесталинский СССР аж до полного его развала в 1991 году преподносится нам как страна стукачей. А это, господа либералы-русофобы — КЛЕВЕТА!

Считайте написанное выше небольшим лирическим отступлением, а я возвращаюсь к Владимиру Высоцкому и к ЕГО «ценностям». Уж со стукачеством-то ОН боролся по мнению многих не на жизнь, а насмерть. Давайте посмотрим, как и с каким стукачеством ОН боролся, разобрав одну из ЕГО песен, которая так и называется «Песня про стукача».

(И так, из этого куплета мы видим, что «тесный круг», о котором поёт Владимир Высоцкий, был обществом избранных (неизвестно за какие заслуги) людей, и главный герой, от чьего лица поёт Высоцкий, привёл туда ещё одного человека).

(Тут мы узнаём, как этот «новый человек» вошёл в доверие к обществу «тесного круга» и, разузнав все его тайны, донёс на членов «тесного круга» в соответствующие органы, которые по-видимому, как раз и интересовались такими «тесными кругами». (Что-то мне тут Володенька Шарапов припомнился из «Место встречи изменить нельзя», внедрившийся в банду «Чёрная кошка»)).

(Этот куплет рассказывает нам о том, что в тюрьму село, если не всё общество «тесного круга», то многие его члены. И вот тут у меня возникает главный вопрос: А чем занимался этот «тесный круг»? За что их всех (если не всех, то некоторых) после суда отправили в барак? Что же они сделали такого, за что их приговорили к лагерным срокам? Ну, не за распитие же спиртных напитков?! А может они там малолеток насиловали? Может заложников удерживали? А может ещё чего-нибудь вытворяли, о чём и рассказывать-то язык не поворачивается?)