Эрик Леннрут - Великая роль. Король Густав III, играющий самого себя

В своем усердии исполнить желание короля — а Густав был достаточно осторожен, чтобы не подгонять Армфельта приказами о наступлении — 4 июня Армфельт силами слишком маленького отряда совершил отважную атаку на Савитайпале, потерпел полное поражение, сам был серьезно ранен и был без сознания вынесен своим адъютантом с поля сражения. Тем самым движущая сила наступления армии была выведена из игры.

Однако все зависело от флотов. Корабельный флот, пытаясь выполнить задачу уничтожения русского главного флота, близко подошел к Кронштадту и на протяжении двух дней — 3 и 4 июня — жестоко бился при мысе Стюрсудцен. Победа не досталась никому, а это означало для шведов стратегическую неудачу. Теперь уже не было возможности одновременно воспрепятствовать превосходящему русскому флоту собраться вместе в единое целое и от него же прикрывать шведский шхерный флот в Выборгском заливе. Герцог Карл выполнил пожелание короля Густава, поставив корабельный флот в устье Выборгского залива — поначалу в надежде на то, что удастся избежать блокады русскими обоих шведских флотов. Но Густав упрямо стремился наступать, и в результате ни шхерный, ни корабельный флот не успели вовремя выйти из Выборгского залива. В первые дни июня шхерный флот получил существенное подкрепление: бохюсленскую эскадру под командованием подполковника Тёрнинга, а также парусное судно и несколько канонерских лодок из Стокгольма под командой подполковника Виктора фон Стединка, младшего брата командира Саволакской бригады. С большими силами, которыми он располагал, Густав попытался занять позицию в проливе Бьёркёсунд, чтобы напасть на Петербург и уничтожить выборгскую эскадру русского шхерного флота. Обе затеи не принесли успеха. Выборгскую эскадру защищали поставленные на суше батареи, и атака тесно идущими судами, предпринятая 17 июня, была остановлена не без помощи шторма, после чего десант был разбит превосходящими силами обороны. Армейскому корпусу, который должен был держать дорогу на Петербург у Бьёркёсунда, пришлось оставить позиции под усилившимся давлением русских с суши и с моря. С 20 июня превосходящие русские цоенно-морские силы надежно заперли устье Выборгского залива для шведских флотов. То была истинная «мышеловка», в которую король Густав залез сам.

Наступление, которое призвано было улучшить его позицию на переговорах, сделало ее, наоборот, катастрофической. Это знали в Петербурге, расположенном совсем близко от театра военных действий, но в других столицах, например, в Стокгольме, Берлине и Лондоне, об этом долго не было известно, поскольку там не получали никаких сообщений от короля Густава. В мае он проигрывал все возможности: испанское посредничество, соратничество с Фридрихом Вильгельмом Прусским, английские субсидии и новый канал, открывшийся в конце мая — начале июня, когда Игельштром, русский генерал в Вильманстранде, написал Армфельту, предложив начать от имени монархов прямые переговоры о мире. Армфельт получил инструкции Густава: быть настроенным положительно в вежливой, ничего не выражающей форме; неудача Армфельта при Савитайпале и изоляция Густава в Выборгском заливе отрезали потом все возможности для продолжения переговоров.

Угроза заключения Швецией сепаратного мира произвела впечатление на представителей союзных держав в Стокгольме. Английское правительство в Уайтхолле сомневалось в том, что с шведской стороны в переговорах с Испанией таится опасность, но все же, согласно инструкции Листону от 15 мая, предложило предварительную выплату субсидий в сумме 100 000 фунтов.

Пруссия предложила 100 000 дукатов, и Листон еще в депеше от 25 июня рассуждал о том, что Густав III вполне получил право на свое предложение о присоединении к союзной системе. Корраль 29 июня писал, что следует опасаться того, что успехи шведского короля могут затруднить мирное посредничество, а 2 июля — что подумывают о скандинавской унии между Швецией и Данией. Пока по другую сторону Балтики ситуация выглядела таким образом, русские вооруженные силы готовили решительную победу. Им можно было либо выжидать, либо нанести удар — знали, что шведы в заливе терпят нужду в провианте и боеприпасах. Русский командующий адмирал Чичагов предлагал выждать, хотя постоянный сильный западный ветер был благоприятен для блокирующих. Однако он же и делал немыслимой для шведов любую попытку прорыва.

3 июля ветер наконец переменился на северо-восточный. Преследовавшее шведские флоты этим летом постоянное невезение с ветром закончилось.

И король Густав, и командование флотом решили с переменой ветра предпринять более или менее безнадежную попытку прорыва. Ранним утром 3 июля в половине четвертого король, герцог Карл, Нурденшёльд и подполковник Пюке — командир судна, которому предстояло возглавить прорыв, собрались в каюте флагмана — линейного корабля «Густав III». Нурденшёльду в последний момент удалось уговорить короля принять его, Нурденшёльда, и герцога Карла план и выходить самым западным фарватером залива, а не самым восточным, по Бьёркёсунду, так как в последнем случае неизбежно будет потеряна часть шхерного флота. Однако за самым западным фарватером стояла русская эскадра из шести линейных кораблей, прямо на которую предстояло идти.

Маневр был осуществлен в утренние часы 3 июля с большой быстротой и умением. Корабельный флот прорвался, выведя стоявшую на пути русскую эскадру из боеспособного состояния, но потеряв в результате взрыва, а также севшими на мель шесть линейных кораблей и три фрегата. Шхерный флот каким-то чудом спасся почти неповрежденным. То, что прорыв не обернулся полной катастрофой, но оказался относительно удачным, — результат необъяснимой ошибки командующего русским корабельным флотом адмирала Чичагова, слишком поздно перешедшего в атаку своими главными силами и уже не сумевшего настигнуть убегавший шведский корабельный флот. Кроме того, Чичагов помешал эскадре фрегатов уничтожить шведский шхерный флот, приказав ей присоединиться к своим главным силам.

Для Густава III опыт морской войны 1790 года явно был переживанием, оставившим глубокий след. Признаком этого было то, что он 7 июня возобновил переписку с Хедвиг Элисабет Шарлоттой с фарватера у Бьёркё, чтобы сообщить ей о сражении при Стюрсуддене, которое описал как победное для герцога Карла, превознося его отличные маневры. Густав зашел так далеко, что сравнил герцогиню и себя самого с Кастором и Полидевком, отправившими аргонавтов в далекую Колхиду за золотым руном. Новое общение между братьями в Выборгском заливе имело своё значение; при помощи позаимствованного с английского флота молодого морского героя Сидни Смита Густав стал с иным, чем прежде, уважением относиться к своему корабельному флоту. Он не одержал побед, но он боролся не только против численно превосходящего противника, но и с неблагоприятными ветрами во вражеских фарватерах, узких и недостаточно знакомых. Карл в точности следовал приказам Густава и по собственному почину разделил с ним всю опасность ситуации в Выборгском заливе во время русской блокады. Они, правда, на многое не сходились во взглядах, но не в желании встречаться с противником лицом к лицу. Чрезмерная осторожность Чичагова говорит о том, что шведский корабельный флот заслужил уважительное к себе отношение, и это еще более подтвердил умелый прорыв из Выборгского залива.